Демьян и Витя бегали из кухни в столовую, накрывая на стол. Свет повсюду в доме был приглушен, и народ как-то сам собой разбрелся по комнатам первого этажа.

– Хотите покурить? – спросил у Светланы Гриша Волчков. – Хотите на веранде? Тут такая обалденная зимняя веранда!

Он потащил ее на «обалденную» веранду и по прибытии выбил для нее сигарету из начатой пачки «Империи». Интересно, как он ее раздобыл, эту пачку? Утащил у Холодного? Так сказать, назло врагам? Вообще-то она не курила, только иногда, на девичниках, под рюмочку коньячка… Впрочем, сегодня был особенный случай.

– А на кухне такой переполох, – сообщил Гриша, пуская ровные колечки дыма. Он многое делал искусно, словно пытался мастерством и блеском заставить забыть о своем крошечном росте. – Поросенок сбежал. Демьян устроил настоящую охоту на свиней. Но пока это не принесло результатов. Животина – она же чувствует все… Надеюсь, беднягу прирежут нежно.

Светлана поперхнулась дымом. Робина-Бобина нельзя было позволить убить на Рождество – это ясно. Но и прятать его в пододеяльнике тоже глупо. Она решила пойти на кухню и попытаться защитить свинские права.

Демьян и в самом деле выглядел страшно расстроенным.

– Послушайте, – сказала Светлана, набрав в грудь побольше воздуха. – Я ни за что не стану есть вашего поросенка. И вообще – как вам пришло в голову заколоть такое славное животное?

– Вы его спрятали! – захохотал дядя Петя, возникший в дверях, словно персонаж комической пьесы. – Я же говорил, что это бабы его спасают… То есть, пардон, девушки. Девушки всегда были жалостливыми, Демьян, это ты себе запиши в своей головенке на будущее.

– Мы не можем его съесть, – трагическим тоном повторила Светлана.

И в этот миг весь дом содрогнулся от крика. Крик был таким ужасным, таким душераздирающим, что у Светланы похолодели пальцы. Кричала, несомненно, женщина, причем перепуганная насмерть. Она кричала громко, протяжно, на самой высокой ноте. Трое спорщиков замерли и уставились друг на друга. Потом бросились вон из кухни на голос. Из всех дверей одновременно с ними выскакивали люди с искаженными лицами.

Крик доносился из большого зала, в котором стояла елка. Дядя Петя первым толкнул створки и впрыгнул внутрь. Светлана и Демьян по пятам следовали за ним.

Свет в комнате не горел. Сверкала лишь гирлянда на елке – разноцветные огоньки весело перепрыгивали с ветки на ветку. Под елкой лицом вниз лежала Жанна Ольшанская. Рядом на полусогнутых ногах стояла бледная до синевы Ася с разинутым ртом и вопила во всю мощь своих легких.

Артем Холодный хлопнул по выключателю, потом подскочил к ней, развернул на себя и влепил звонкую пощечину. Ася перестала вопить, несколько секунд смотрела на него круглыми глазами, потом бросилась ему на грудь и разрыдалась.

– Что тут такое? – спросил Арсеньев, протискиваясь вперед. – Жанна?

– Кажется, ее убили, – мрачно сказал дядя Петя.

Жанна лежала абсолютно неподвижно и казалась грузной, словно мешок с камнями. Вокруг ее шеи был намотан толстый черный шнур с торчащими вверх концами.

Вдвоем они присели на корточки и перевернули тело. Арсеньев с воплем отшатнулся, шофер попытался отыскать пульс, но тщетно.