— Каждый имеет право выбирать, — вдруг неожиданно холодно произнес бармен.

— Может быть, приятель ты и прав, может быть. Но если подумать, то странно, не правда ли?

— Что странного? — удивился бармен.

— Странно то, что я выбираю, но ощущение такое, будто этим выбором я убиваю кого–то, режу по живому, режу без ножа.

— В этом и состоит суть проблемы — ты делаешь выбор оглядываясь назад, позволяешь семье уже заочно шантажировать тебя, но таким образом ты шантажируешь сам себя — ты уверен в том, что делая выбор совершаешь убийство, но это просто твой собственный эгоизм борется с тобой — ведь твоему внутреннему эго куда выгоднее считать себя центром семьи, ее осью, без которой она, т. е семья рухнет.

— А разве это не так.

— Так кажется тебе, точнее твоему эго. Твоему самолюбивому эго.

— Может быть ты и прав, — отвечает мужчина и залпом допивает мартини, закусывая маслинами, — еще один стакан и все. Кажется еще немного и я осмелею до такой степени, чтобы пойти домой и во всем им признаться.

— Так то лучше, — улыбнулся бармен.

— А сейчас осень, закат, финал.

— Не стоит так себя загонять, — улыбнулся бармен, — сейчас будет тебе мартини.

— Спасибо.

Очередной стакан стоял перед ним. Подали маслины.

— За что жизнь может так наказать?

— Почему наказать?

— Потому что я одновременно привязан к ней, но она требует чтобы я оторвался от семьи, а я не могу. Я познакомился с Ней на выставке. Она была прелестна, представляла свою фирму, они торгуют трикотажем, а она менеджер по продажам.

— Почти стихи, — усмехнулся бармен.

— Да, почти стихи. И в эти стихи я увяз по самое горло. Как в стихию. Влюбился как идиот. И все же это наказание.

— Если ты будешь воспринимать это как наказание, то у тебя ничего не склеится в будущем!

— Ты так думаешь?

— Я в этом уверен, — продолжил свою тираду бармен, — твое эго продолжит этот шантаж и в итоге ты сам останешься ни с чем.

— Для того чтобы сказать семье, что я ухожу мне надо победить это самое эго, — сказал мужчина и залпом выпил мартини, — Теперь я готов.

— Желаю удачи, — ответил бармен.

Мужчина расплатился, вышел из бара «Онега» и отправился домой. Побеждать собственное эго.

Он шел по улице и всматривался в туман. На улице было тихо, лишь изредка тишину взрывали рычанием мотора редкие автомобили, или, тихо шурша опавшими листьями проходили случайные прохожие. Мужчина шел вперед, подталкивая по дороге листья, которые с шорохом следовали вслед за ним. Некоторые чуть обгоняя, некоторые задерживаясь медленно и еле слышно. Как будто шепчась между собой:

— Идет человек, позволяет двигаться, о чем то думает, — размышляли про себя листья и шептались об этом.

А мужчина продолжал свой путь вперед, а за ним листья, и листья продолжали шептаться и казалось что этому не будет конца…

Мужчина зашел в подъезд и закурил сигарету. Он решил позволить себе последний допинг перед забегом. Он сделал первую затяжку и вспомнил лицо своей жены, вот они купаются в том самом бассейне, вот они собирают яблоки в саду его бабушки, вот они застряли на пароме посреди реки и нервничают, что опоздают на поезд, который отходит через полчаса. К счастью поломка оказалась несерьезной и на поезд они успели.