– Что-то я Гурама не вижу…
– Я его по делам послал. Мы в Блачинске проездом, вот и отправил продуктами затариться, машину проверить, помыть, заправить.
Демьянов спросил:
– И куда, если не секрет, путь держишь, Ачил?
– В столицу, Демьян! В Москву!
– А сюда заскочил, значит, ради разговора со мной?
– Исключительно для разговора с тобой.
– Хасан намекнул, новый заказ хочешь сбросить?
– Хасану надо язык отрезать, лишнее болтает. Но что стоишь, как чужой? Проходи! Ты здесь гость, а для нас желание гостя – закон.
– Ты знаешь, Ачил, я не люблю, когда говорят о законе.
– Понимаю.
Адаев и Демьянов прошли в гостиную, где был накрыт стол. Адаев присел на диван, Демьянов устроился напротив, в кресле. Ачил приказал Мамедову:
– Выйди, Хасан! Будешь нужен, позову, мы с другом наедине поговорим.
Демьянов взял в руки пузатую бутылку с темно-коричневой жидкостью и более чем скромной, чуть ли не самодельной этикеткой – не с той, позолоченной, с которой торгуют коньяком в местных магазинах.
– Это и есть твой знаменитый коньяк?
– Только не говори, что никогда не пил его.
– Пил! Давно. Но вкус не забыл.
– Тогда открой, налей, выпей, сравни! Тебе не помешает немного выпить, что-то ты напряжен, друг!
– Ничего подобного.
Демьянов открыл бутылку, налил сто граммов в бокал. Принюхался. Смакуя, мелкими глотками выпил обжигающую темно-коричневую жидкость. Почувствовал, как тепло разливается по телу, успокаивая нервы.
– Да, это настоящий коньяк! Не то что продают…
Адаев усмехнулся:
– Еще бы. Продают самогон, а этого коньяка разливают в год несколько тысяч бутылок. И купить его можно только на заводе.
– Дорогой, поди?
– Смотря для кого. Но ладно. Если захочешь, пей еще, хотя, вижу, успокоился. Вот только не пойму, почему нервничал, мы же не первый раз встречаемся.
– Я же уже сказал, не нервничаю. Просто с бабой поругался. Она, сука, и испортила настроение.
– Твоя Верка?
– Да.
– И терпишь, когда женщина поднимает голос на мужчину?
– Нет! Сейчас она, наверное, до сих пор в ванной, морду в порядок приводит.
– Это, конечно, не мое дело, но зачем тебе баба, которая смеет пасть разевать? Разве ты не можешь найти себе другую? По городу едешь, много красивых девочек гуляет. Стройных, молоденьких.
– Ачил, давай по делу, со своими проблемами я разберусь сам.
Адаев внимательно посмотрел на Демьянова и другим, ставшим вдруг жестким, голосом сказал:
– Хорошо! О деле так о деле. Я действительно при-ехал сюда для того, чтобы передать тебе новый заказ.
– А не часто ли ты сбрасываешь заказы, Ачил?
– Я же плачу за их выполнение?
– Не в этом дело. В таком режиме мы работать не можем. Еще одна акция, и нас начнет искать вся ментовка области. А менты, если их разозлить, способны на многое.
– Вот оно что! Боишься…
– Разве я не прав?
– А как же наш договор, Леня? Помнится, ты очень доволен был, когда тебе предложили работать со мной. Тогда ты не боялся, тогда тебе деньги были нужны, а сейчас испугался? Готов отказаться от бабок? Но, кому, как не тебе, должно быть хорошо известно, что за свои слова надо отвечать.
– Я готов ответить за свои слова, – отрезал Демьянов. – И за дела тоже. Кстати, все твои заказы были выполнены в срок и по полной программе. Но ты тоже должен понимать: так часто работать нельзя. Это, в конце концов, приведет к краху, менты зацепят нас. И тогда ты со своими корешами свалишь в горы, а мне тут придется отвечать за все! И ответ может быть один – пожизненное заключение. Если до суда дадут дожить, а не удавят в СИЗО.