Верка потянулась:

– А я обменяю бабки – и в ювелирный.

– Давай, только смотри, чтобы все делала так, как я говорил.

– Конечно, дорогой!

В 8.15 позвонил Кузнеченко, доложил, что машина у подъезда. Через десять минут Демьянов с Авдотьевой сели на заднее сиденье внедорожника, и Кузнец повел машину к вокзалу. Там Верка вышла, а Демьян приказал помощнику:

– На Попова, Кузя! Встанешь за остановкой, не въезжая во двор дома. Поторопись, время поджимает!

– Успеем!

Автомобильные пробки добрались и до областного центра. Если еще год назад о них говорили, отправляясь в Москву, то сейчас и в Блачинске было трудно проехать, особенно в утренние и вечерние часы. Водитель Демьянова, Кузнеченко, хорошо знал город, умело пользовался объездными путями по многочисленным переулкам и проездам, поэтому к дому Хасана подъехал вовремя, в 8.50. Во двор, как и было приказано, въезжать не стал, встал за остановкой. И тут же к «Форду» подошел невысокий крепыш ярко выраженной кавказской национальности – Гурам Гураев, помощник Адаева. Демьянов, забрав сумку с заднего сиденья, покинул салон внедорожника, приказав Кузнеченко ждать его.

– Салам, Гурам! Как дела?

– Здравствуй, Демьян! Это у тебя дела, у меня мелочь…

– Ну, а по мелочи?

– Все нормально. Добычу привез?

Демьянов указал на сумку:

– Конечно. Все там!

– Все ли? Себе ничего не оставил?

– Ты хочешь оскорбить меня?

– Нет, но твоя красотка могла уговорить подарить ей что-нибудь из украшений Голубевых…

– Она и просила, только я отказал. Мне с Ачилом ссориться никакого резона нет.

– Вот это правильно.

– Он уже подъехал?

– Конечно, раз я тебя встречаю.

– В этом не было никакой необходимости.

– У нас принято встречать гостей.

– Да вы сами в Блачинске гости.

– Ошибаешься. Там, где мы находимся, уже наша территория. Но ладно, Демьян, поговорим на хате. Идем, Ачил ждет тебя.

Демьянов, закинув сумку на плечо и прикурив сигарету, пошел следом за Гураевым во двор дома № 12 по улице Попова, где снимал квартиру подельник Адаева Хасан Мамедов. Там уже находились Ачил Адаев и его связной Хасан.

– Ассолом аллейкум, уважаемые! – поздоровался Демьянов.

– Салам, Демьян! Давно ли ислам принял? – ухмыльнулся Адаев.

– Я не принимал ислам. И вообще не верю ни в бога, ни в черта.

– А вот это напрасно. Человек должен во что-то или в кого-то верить. Без веры он мертв.

На этот раз ухмыльнулся Демьянов:

– Как видишь, я пока жив, здоров, чего и вам всем желаю.

– Вот именно, что пока. Но ладно, выкладывай на стол, что принес.

Хасан снимал квартиру меблированной и, естественно, в европейском стиле.

Демьян положил на стол объемный пакет:

– Здесь все из драгоценностей, изъятых из квартиры Голубевых.

Адаев не стал рассматривать украшения, приказав Гураеву:

– Убери это. Сдадим в Грозном.

– Ты собираешься в Чечню? – спросил Демьянов.

– Да, здесь в вашем дерьмовом Блачинске мне душно. Я привык к горам, к воле. Но это тебя не касается. Сейчас доложи в подробностях, как прошла акция по семье Голубевых.

Демьянов начал доклад. Говорил он минут пятнадцать, стараясь не упустить ни одной детали, зная, что Ачил обязательно спросит о мелочах.