Он прикрыл пятно на рубашке руками.

— Посмотрим, у кого будет идти кровь на рассвете.

— Обри, не ребячься. — Женщина-вампир встала с кровати, ее каблуки застучали по голому полу. Она обошла вокруг меня, и я подавила поползновение обернуться вслед за ней, чтобы не терять ее из виду. Она рассмеялась, будто поняла это.

— Ты хочешь, чтобы я гарантировала безопасность твоей подруги? — спросила она. И опять грациозно опустилась на кровать. Голая запущенная комната казалась еще хуже от присутствия этой женщины в двухсотдолларовых кожаных сапогах.

— Нет, — ответила я.

— Ведь это то, о чем вы просили, Анита, — сказал Жан-Клод.

— Я сказала, что хочу гарантий от мастера Обри.

— Ты говоришь с моим мастером, девушка.

— Это не так.

Вдруг в комнате стало очень тихо. Слышно было, как что-то скребется в стене. Мне пришлось посмотреть, чтобы убедиться, что вампиры все еще в комнате. Они были неподвижны, как статуи — ни признака движения, дыхания или жизни. Они все были неимоверно старыми, но ни один из них не был достаточно стар, чтобы быть Николаосом.

— Николаос — это я, — сказала женщина-вампир, и голос ее вкрадчиво задышал в комнате. Я хотела бы ей поверить, но не верила.

— Нет, — сказала я. — Ты не мастер Обри. — И я рискнула взглянуть в ее глаза. Они были черными и чуть расширенными от удивления. — Ты очень стара и чертовски хороша, но ты не настолько стара или сильна, чтобы быть мастером для Обри.

— Я же тебе говорил, что она поймет, — произнес Жан-Клод.

— Молчать!

— Игра окончена, Тереза. Она знает.

— Только потому, что ты ей сказал!

— Объясните им, как вы поняли, Анита.

Я пожала плечами.

— Не то ощущение. Она недостаточно стара. От Обри исходит ощущение большей силы, чем от нее. Это неправильно.

— Ты все еще настаиваешь на разговоре с нашим мастером? — спросила женщина.

— Я все еще хочу получить гарантии безопасности для моей подруги. — Я посмотрела на каждого из них по очереди. — И мне надоели эти дурацкие игры.

Вдруг Обри бросился ко мне. Мир замедлился. Не было времени испугаться. Я попыталась отступить, зная, что некуда.

Жан-Клод, вытянув руки, бросился ему наперерез. Но он не успевал.

Рука Обри, появившись из ниоткуда, попала мне в плечо. Удар вышиб воздух из моих легких и отбросил меня назад. Я врезалась спиной в стену. Через мгновенье о ту же стену стукнулась моя голова. Мир стал серым. Я соскользнула по стене вниз. Дыхания не было. На сером фоне замелькали белые тени, и мир стал чернеть. Я соскользнула на пол. Это было не больно, уже ничего не было больно. Я пыталась вдохнуть, преодолевая огонь в груди, и тут все поглотила тьма.

Из тьмы плыли голоса. Сновидения.

— Не надо было ее переносить.

— Ты хочешь ослушаться Николаос?

— Разве я не помог ее переносить? — сказал мужской голос.

— Помог, — отозвалась женщина.

Я лежала с закрытыми глазами. Нет, мне не снилось. Я вспомнила возникшую из ниоткуда руку Обри. Это был удар тыльной стороной ладони. Если бы он сжал кулак… Но он этого не сделал. Я была жива.

— Анита, вы очнулись?

Я открыла глаза. В голову хлынул свет. Я снова закрыла глаза от света и от боли, но боль осталась. Я повернула голову, и это было ошибкой. Боль превратилась в непобедимую тошноту. Как будто кости головы пытались соскользнуть с мест. Я закрыла рукой глаза и застонала.