— А ты эгоист, между прочим, — говорит отец.

Такая кличка мне вовсе не нравится. По-моему, это плохая кличка, а я хороший. Я, конечно, долго ждал отца. Но вот он пришёл, и я этому рад и мне вовсе неохота с ним ссориться. Но чувствую: разговор идёт не в ту сторону, неприятный разговор получается. Надо на что-нибудь другое переключить.

И я говорю:

— Скажи, пожалуйста, папа, ты знаешь какое-нибудь стихотворение про небо?

— Зачем? — спрашивает. — Про какое небо? Ни с того, ни с сего…

— Про голубое, конечно, — говорю.

— Что-то мне сейчас в голову ничего не приходит, — говорит.

— Вот, — говорю, — представь себе, и мне ничего не приходит. Весь день смотрел на небо и не увидел там ничего.

— Почему, собственно, небо обязательно голубое?

— А какое же?

— Ты ночное небо видел?

— Глядел, — говорю, — однажды, да ничего не понял. А какое, по-твоему, небо?

— Не знаю. Надо подумать.

— Подумай, пожалуйста.

— А что, так скоро надо? Голубое, голубое… небо голубое… А почему обязательно голубое?! Красное может быть!

И тут мне в голову сразу пришёл стих:

— Ты знаешь, — говорю, — совершенно правильно! Небо разное может быть. Мы с тобой правильно думаем!

— Я очень рад, — говорит папа, — что мы с тобой единомышленники.

Я протягиваю ему руку, и он пожимает мою руку совершенно серьёзно.

Очень удачный разговор, как видите, состоялся. Не поссорились. Наоборот, подружились. Дружеский разговор.

Но в это время в форточку несётся детский плач. Какой-то ребёнок, видите ли, не хочет домой идти, а родители его уговаривают.

Я захлопываю форточку. И что это маленькие дети орут, как ненормальные? Неужели нельзя договориться потише? Надо уметь разговаривать со своими родителями. Как я, например. Сам нашёл общий язык.

Теперь мне со всеми хочется дружески беседовать.

Но не с кем. Все своими делами заняты и разговаривать со мной опять некому.

Тут я вспомнил про Васю. Хорошо бы он зашёл ко мне, я бы с ним дружески побеседовал. Эх, Вася, Вася…

И вдруг — представляете! — открывается дверь, и Вася входит.

— Как дела? Какие новости? — спрашиваю.

— Плохие новости. Посоветуй мне что-нибудь. У нас некоторые мальчишки над всеми смеются. Взяли в моду клички придумывать.

— Какие же это новости? Это и при мне было. Всю жизнь они с кличками да прозвищами носятся.

— Некоторые очень даже обидные. Мне ужасную кличку придумали!

— Какую?

— Не могу тебе сказать.

— Как же я тебе тогда буду советовать?

— Язык не поворачивается. Ужасная, оскорбительная кличка.

— Ну, а ты?

— Да тут повеситься можно, застрелиться можно, утопиться можно!

— Ещё чего! Ты погоди с этим. Дай мне поправиться. Я не хочу с тобой расставаться.

— А как мне разговаривать с НИМ?

— Если ты утопишься, ОН будет ходить, строить рожи разные и к другим приставать.

— Те, может, тоже пойдут топиться…

— Представляешь, сколько утопленников будет? Пол земного шара будет валяться в воде, а другая половина будет искать, кого бы ещё оскорбить. Что ОН тебе сказал?

— Такое говорит, что не могу сказать. Да если я скажу тебе, что ОН сказал… Нет, не могу сказать…