Я потупилась и стала теребить в руках платок. Ларион рассуждал совершенно правильно, тут и сказать было нечего.

— Значит, привязка сделана либо на кровь, либо на родовой артефакт. Лазар, видимо, обещал помочь… А наложницей тебя зачем представил?

Сильные пальцы обхватили за подбородок и приподняли мое лицо.

— Можешь не отвечать. — Теплая улыбка осветила лицо тара получше огня. — Раз ты все еще привязана ко мне, значит брату пока не удалось устранить проблему… Какое расстояние действия клейма?

— Кто бы знал, — я невольно всхлипнула, — но не больше сотни саженей, наверно…

— Значит, если отправишься в столицу, брат должен поехать с тобой.

— Не уверена.

— Почему?

— В тот раз, когда я впервые оказалась на твоем корабле, Лазар работал в лаборатории, а меня потянуло… в море. — Последнее я добавила уже чуть слышно.

— Значит, основной фактор не кровь, а нечто другое. Ладно, об этом потом поговорим, в присутствии брата. Быть может, у него появились новые идеи. Теперь вернемся к метаморфозам с твоими слезами… Что-нибудь болит?

Честно говоря, я ожидала любого вопроса, кроме этого. Даже родители не сразу поняли, что после драгоценных слез я испытываю боль, а Ларион… Его не сами камни волновали, а мое здоровье. Снова захотелось плакать, только теперь от щемящей нежности, поселившейся в груди.

— Укушу! — неожиданно пригрозили мне и для подтверждения серьезности намерений прихватили зубами мочку уха. — Перестань плакать, маленькая. Все будет хорошо.

— Знаю, — кивнула я и отчего-то была уверена: действительно будет.

Льер Идамас защитит, поможет и ничего не потребует взамен. И как я могла усомниться в его порядочности?

— Так что, болит что-нибудь? Волшебство такого уровня не проходит бесследно для владельца, а значит, ты должна чувствовать определенный дискомфорт или боль.

— Голова болит, — честно призналась я, устраивая ладошку напротив сердца мужчины.

— Лекаря позвать?

— Не надо, само пройдет. Мне бы поспать пару часов…

Больше вопросов не последовало. Меня очень ловко освободили от туфелек и даже порывались снять платье, но я не дала, только разрешила ослабить завязки. Капитан замотал меня в одеяло и уложил на кровати, после чего куда-то вышел. Пару мгновений спустя донесся плеск воды. Когда Ларион вернулся, вытирая полотенцем волосы, капли воды на загорелой груди блестели самоцветами в отсветах камина. Отбросив в сторону полотенце, он в одних мягких штанах забрался на постель и, подвинув меня ближе к себе, обнял прямо с одеялом.

Некоторое время я ерзала, ожидая неприличных действий со стороны мужчины, но постепенно нервное напряжение пропало, а усталость взяла свое. И уже уплывая в страну грез, я услышала нежный шепот о любви и уверенное «Моя!», вызвавшее глупую, но такую счастливую улыбку.

Пробуждение было не менее приятным, но более интересным. Я почувствовала, что меня целуют. В нос, лоб, щеки… И это были совсем не солнечные зайчики, пробравшиеся сквозь щель в плотной портьере. Снова и снова, легко касаясь кожи, скользили твердые губы, рождая в груди теплый комочек счастья. И когда я с большой неохотой открыла сонные глаза, мне прошептали нежное: