Он должен убедить Еву, что любит Кэт всем сердцем и готов сделать для ее дочери все. Быть для нее всем. Убедить, что с ним Кэт ничего не грозит и он до последнего вздоха будет холить и лелеять свое сокровище.

Вроде бы этого должно быть достаточно. Если Ева действительно хочет счастья своей дочери, его аргументы должны ее убедить. Правильнее сказать, он надеется, что убедят.

Если он убедит мать Кэт, что его жизнь состояла не только из тюремных сроков и что ошибки, совершенные в прошлом, не перечеркивают настоящее и будущее, тогда он выйдет на финишную прямую. Решимость, какую он испытывал несколько часов назад, сообщив Кэт о необходимости поговорить с ее матерью, напрочь испарилась. Хорошо бы перед разговором успеть выкурить сигарету.

– Мы на месте, – тихо сказала Кэт, выключая двигатель.

Нет. Здесь они точно не на месте.

Картер сглотнул, потом открыл глаза:

– Персик.

– Картер.

Их голоса прозвучали одновременно, одинаково тихие и нервные. Картера хватило на кривую улыбку.

– Ну, пошли.

– Подожди, – мотнула головой Кэт. – Что ты собираешься сказать моей матери?

Что он скажет? Если бы он знал. Случилось то, что он и предполагал: нить мысленного разговора с Евой оборвалась, и слова рассыпались, как бисеринки. Сейчас Картер мог лишь взять Кэт за руку и поцеловать ей пальцы.

– Картер, почему ты молчишь?

– Я пока не знаю. Все зависит от ее состояния. Но прошу тебя, обещай мне не вмешиваться. Что бы твоя мать ни сказала, как бы меня ни назвала и в чем бы ни обвинила, пожалуйста, не пытайся ей возражать.

– Почему? – удивилась Кэт.

– Потому.

Разговаривать должны только он и Ева. Лучше, если наедине. Какой матери понравится, что ее дочь полюбила рохлю, не умеющего отстаивать свою позицию? Кэт ни в коем случае нельзя бросаться на его защиту. Этот поединок он проведет сам, рассчитывая только на свои силы.

– Картер, я не могу тебе этого обещать.

– Пожалуйста, Кэт. Мне это очень нужно.

Ее глаза вспыхнули.

– А если мать скажет…

– Я никуда не уйду, – твердо заявил Картер. – К тому же это не ее дом, чтобы меня выгонять. Посмотри на меня. Я больше никуда не уйду. – Тыльной стороной ладони он провел по ее лицу. – Клянусь тебе. Ты мне веришь?

Кэт кивнула:

– Но мне страшно.

– Знаю, – прошептал Картер, снова поцеловав ей пальцы.

– Я постараюсь молчать, – пообещала Кэт. – Но если мать с первой минуты затеет скандал, я ей этого не позволю.

Картеру оставалось лишь надеяться, что у Евы хватит мозгов сдержаться.

Они стояли на крыльце дома Наны Бу и ждали, когда им откроют дверь. Картер хватался за руку Кэт с отчаянием утопающего. Ее рука давала ему столь необходимую силу. Когда ее пальчики сомкнулись вокруг его ладони, Картер понял, что с Кэт происходит то же самое.

От звука отодвигаемого засова у Картера закололо шею и мгновенно пересохло в горле.

Отступать поздно. И стыдно.

Дверь им открыл улыбающийся Тревор. Рядом крутился Регги, радостно виляя хвостом.

– Добрый день, мисс Кэтрин. Добрый день, мистер Картер. Рад видеть вас снова. Прошу в дом.

Кэт улыбнулась. Картер тоже попробовал улыбнуться, но получилась гримаса. Он едва не споткнулся на пороге. В теплой постели роскошного гостиничного номера он был смел и полон решимости. Куда это все испарилось сейчас, когда он так нуждался в смелости и решимости? Картер вдруг почувствовал полнейшую глупость своей затеи.