- Вот мы и дома!
- Это еще что? - жена обнаружила в его руках клетку.
- Попугайчик волнистый.
- Волнистый? А говоришь, я барахольщица.
- Это не барахло. Машка просила...
- Ты и рад стараться! Да где она-то?
- Разве ее нету?
Он бросил клетку на пол и, оставив дверь открытой, побежал вниз.
- Где шляешься?
Радостная, она поднималась ему навстречу, облизывая языком бумажку от мороженого.
- Наследили-то в квартире! - всплеснула руками мать и побежала в уборную за тряпкой.
Отец швырнул фуражку в угол, под зеркало, и пятерней пригладил слежавшиеся волосы.
- Матери деньги - забыла?
Маша тут же вытащила мелочь.
- И больше ничего? Ну, куда дела?..
- Девочкам я мороженое тоже купила. Им очень хотелось.
- А сдачи?
- Сдачи дядя взял.
- Какой еще дядя?
- Большой такой, небритый.
- Та-аак! Мужик-то уже, конечно, далеко. Но она-то! Крашеная такая, с фиолетовыми волосами? И молчала, крыса! Пошли, я ей хвост оторву.
- Она уже заперла, пап. Нам и то не хотела продать.
- Ладно, завтра я ей выдам! Матери только не говори!
Вошла мать и начала вытирать пол у них под ногами.
- О чем шепчетесь?
- Да вот, деньжат тебе привезли, чтобы утром перебиться. Завтра в парке аванс...
- Наконец-то сообразил, - удовлетворенно сказала мать. - Можешь ведь заработать, когда хочешь. Все люди как люди, а ты?
Пошарив в кармане и подмигнув Машке, отец, как фокусник, вынул пару мятых червонцев. Потом, подумав, добавил к ним из другого кармана пятерку. Мать обтерла ладонь о халат, разгладила банкноты и подняла на отца глаза.
- И за это ты пахал целый день? - она хотела прибавить еще что-то, обидное, но сдержалась. - Что это у тебя под глазом?
- Подрался.
- Уж не в Домодедове ли опять? Не езди ты туда! Глаз чуть не выбили.
Он промолчал. Мать спрятала деньги в карман, смахнула с отцовского лба капли дождя.
- Зарплату сам завтра принесешь. Саньку посылать не буду.
В дверь позвонили. Вошла соседка Евдокия, проводница поезда "Москва Берлин". Евдокия привозила острый дефицит, а мать ей помогала сбывать: ездила по городу, сдавая вещи в комиссионки.
- Урожай собрала? - спросила Евдокия. - Давай!
- Сегодня ж воскресенье! - удивился отец.
- Конец месяца, - пояснила она. - Комки для плана открыты.
Мать принесла сумочку и вслух отсчитала двести двадцать пять рублей. Полста Евдокия шикарным жестом вернула матери обратно, за труды.
- Зайди потом, - довольная Евдокия упрятала деньги в лифчик. - У меня кой-что еще есть в наличии. Только не сегодня: хахаль у меня нежданно сыскался. Сегодня причалит.
Нагловато подмигнув Маше, она исчезла.
- Сколько ты у нее заначила? - спросил отец, когда дверь за Евдокией закрылась.
- Она ж квитанции проверить может. Но я одно ее платье узбекам на рынке спустила. Шестьдесят себе.
- Вот! И все жалуешься...
- А что ж - на тебя рассчитывать?
- У Евдокии хахаль новый, - сказала Маша. - Участковый, младший лейтенант. У него жена была да сплыла.
- Все-то знаешь! - проворчала мать.
- Евдокия же сама во дворе хвалилась. А мы с папкой, знаешь, где были? В шашлычной! Там соленый огурец дают, шикарный. Санька дома?