Москва,

29 сентября 2004 года,

14 часов 45минут.

О чрезвычайной важности и секретности совещания говорил тот факт, что оно было назначено не в знаменитом доме № 2 на Лубянке, олицетворяющем во всем мире службу Госбезопасности Советского Союза, как бы она ни называлась в последующие времена, а на одном из известных только узкому кругу лиц литерных объектов центрального аппарата ФСБ России — «вилле Ц».

Черные «Мерседесы» Е-класса, серебристые «Ауди» моделей А-8 и А-6 с неприметными, но информативными для осведомленных людей номерами заезжали через автоматически раскрывающиеся ворота в глухой кирпичной стене на ухоженную, засаженную серебристыми елями территорию с ровными асфальтовыми дорожками, английскими газонами и лаконично выполненными, тихо журчащими фонтанами, мягко подкатывали к респектабельному трехэтажному зданию, где из них выходили солидные мужчины с властными лицами, в строгих официальных костюмах и с кожаными папками в руках.

Марки автомобилей и окружающая обстановка могли создать впечатление, что дело происходит где-нибудь в тихой, благополучной Европе, например в штаб-квартире секретной службы ФРГ в Пуллахе, а не в столице раздираемой катаклизмами России. Даже чисто российские — неулыбчивые и сосредоточенные — лица прибывших не поколебали бы такого мнения, потому что все сотрудники специальных служб мира выглядят похожими, как близнецы.

В небольшом, отделанном деревом конференц-зале прибывшие занимали места за скрепленными «елочкой» столиками, на каждом из которых стояла маленькая бутылочка боржоми и резной хрустальный стакан.

Участников совещания было немного — всего шесть человек. В основном здесь собрались руководители служб центрального аппарата, только генерал-майор Лизутин представлял Тиходонское управление. Начальник Центрального управления контрразведки генерал-лейтенант Золотарев потрогал недавно отрощенные усы и, наклонившись к своему подчиненному — начальнику Европейского сектора полковнику Яскевичу, негромко сказал:

— Вовремя переключайте кадры. Шеф не любит погрешностей.

Едва он произнес эти слова, как Вериченко вошел в зал. Стрелки часов показывали ровно три. Заместитель директора ФСБ никогда никуда не опаздывал.

В контрразведке свои порядки, отличные от армейских, поэтому никто не подал команду «Товарищи офицеры!», просто шесть человек в гражданских костюмах, но с военной выправкой встали и обозначили стойку «смирно», пока вошедший не махнул рукой.

— Прошу садиться, товарищи! — сказал он вполне обычным голосом штатского человека. — Товарищ Золотарев, доложите вопрос!

Генерал-полковник Вериченко был невысоким кряжистым мужчиной лет пятидесяти двух. Он любил строгие костюмы стального оттенка, светло-голубые сорочки с крахмальными воротниками, дорогие однотонные галстуки, а также точность и исполнительность. Он являлся заметной фигурой не только в своем ведомстве, но и на политической арене России. Не теряясь в тени директора, Вериченко дружил и с начальником военной разведки, и с министром обороны, и с руководителями других силовых структур. А главное, он умел поддерживать хорошие отношения и с Администрацией Президента, что по современным меркам являлось главнейшим и неоспоримым достоинством. К мнению Вериченко прислушивались в кремлевских стенах и относились к нему с должным уважением.