И главбух попадал под магию ее учительской власти. Он виновато пожал плечами, разводя руки в стороны:

— Смотря кто первым возьмет Кабул. Шах Масуд настроен к нам лояльно, а Хекматияр — это вконец обозленный, беспощадный зверь…

Семеняка закивал, ещё больше понизил голос и, прищурив глаза, прошипел, нагоняя жути на собеседников:

— И еще дикие отряды, вроде наших анархистов в гражданскую. Хорошо, если они друг с другом воевать начнут…

Четвертая собеседница, Титова — похожая на тихую обезьянку маленькая сухонькая женщина из отдела обеспечения, стояла молча, она вообще не отличалась многословностью, но, несмотря на это, являлась источником многих ходивших по посольству сплетен.

— Ужас, ужас, — сказала Силантьева, но не испуганно, а буднично, словно просто констатируя факт. — Что же тут хорошего, если кругом война? Пули не разбирают, кто прав, кто виноват.

— Тихо, Алевтина, не сей панику! — неожиданно твёрдо осадил учительницу Семеняка. — Начальство всё видит, всё знает, пусть оно и думает. А наше дело — работать и выполнять приказы…

— Гляньте, гляньте, — перебивая завхоза, вдруг зло зашептала Титова, показывая глазами в сторону. — Мы тут переживаем, а Верка, как ни в чем не бывало: начепурилась, накрасилась и катит куда-то! Ей все как с гуся вода!

К воротам направлялась Вера Индигова. Выглядела она, как всегда, эффектно: светлые волосы откровенно выбивались из-под обязательного платка, платье до середины икры плотно облегало фигуру, вроде бы скрывая от посторонних взглядов стройные ноги балерины, но цепочка на левой щиколотке и броские босоножки на высоких «шпильках» все равно привлекали к ним внимание. Она не шла, а будто бы плыла по воздуху. Маленькая сумочка висела на длинном ремешке, переброшенном через плечо.

И тут же Титова громко, но уже совсем другим тоном — весело, даже доброжелательно спросила:

— Куда собралась, Верочка?

«Тебе оно надо? — раздраженно подумала Вера. — Кто ты такая? И почему я, жена старшего советника, должна перед тобой отчитываться?»

Но она улыбнулась и приветливо помахала рукой:

— На Миндаи [10]. Хочу сувениров купить. Да может, настоящий кандагарский шелк попадется…

— Да ты что, Верочка, опасно ведь! Обстановка, видишь, какая! — качая головой, сказала Алевтина и поцокала языком.

«Еще у тебя, коровы, не спросила!» А вслух Вера сказала как можно беззаботнее:

— Ничего, я быстро! Одна нога здесь, другая там!

Еще раз доброжелательно помахав рукой, Вера поправила белый платок и вышла за ворота. Когда ушли советские войска, Кабул изменился: улицы почти опустели, а уж увидеть европейцев было почти невозможно — все передвигались исключительно на машинах. Хотя и в машины бывало стреляли… Сейчас все привыкли к новой жизни: грызня в афганском руководстве, автоматные очереди по ночам, провалившийся путч, аресты, окружившие город моджахеды, открытая борьба за власть — все это стало привычным элементом местного колорита. И сотрудники посольств перестали бояться пешей ходьбы, хотя вряд ли улицы стали безопасней: иногда стреляли и по машинам. Но к этому тоже привыкли.