Когда Энни шла пешком, она считала свои шаги, стараясь, чтобы последний шаг приходился на четное число. Если для этого не хватало одного шага, она обычно прибавляла крохотный шажочек, чтобы в итоге количество шагов получилось четным. Она никогда не наступала на трещины, потому что от других детей слышала, что, если кто-то наступит на трещину, его или ее мать сломает спину, а ведьма только этого и ждет.

Конечно, когда ты считаешь шаги и обходишь трещины, на это уходит масса времени, но зато от этого Энни чувствовала себя в безопасности или, по крайней мере, в меньшей опасности. Она все время думала, как сделать так, чтобы чувствовать себя еще в большей безопасности. Она знала, что ведьмы не переносят безупречных людей: для них это – нож по сердцу, и если человек все делает правильно, они его не схватят. Вот почему Энни изо всех сил старалась быть правильной во всех отношениях. Это требовало массы энергии и усилий, потому что если она не будет безупречна и совершенна хотя бы в самой малости, ведьма подкрадется и схватит ее. Так что все должно быть как надо.

Таким образом, Энни была постоянно при деле, считая шаги, обходя трещины и стараясь изо всех сил быть безупречной – и наверное, вы думаете, что, выполняя все это, она чувствовала себя в полной безопасности. Но иногда, когда Энни шла в дом по одной дорожке, она косилась налево на другую дорожку, где она (ведьма, конечно) обычно ковыляла под розовыми кустами, и мелкая дрожь страха пробегала вниз по спине; Энни казалось, что ее волосы растаяли и превратились в ледяной дождь.

Однажды Энни проснулась какой-то не такой. В голове творилось что-то странное. Казалось, что кто-то забрался туда ночью и сейчас там мечется и дубасит по стенкам и вообще устроил в голове какой-то немыслимый шабаш. Лоб у Энни был горячий-прегорячий, а лицо – красное, как после долгого бега. «Боже мой! Что с тобой? – воскликнула мама, войдя в ее комнату. – У тебя явно нездоровый вид. Я думаю, барышня, что сегодня тебе нужно полежать в постели и не выходить из дома». «Нет, нет! Постель – это такая скука», – запротестовала Энни. Она слегка приподнялась, чтобы встать с постели, но комната вдруг завертелась и закружилась, как стиральная машина, и ей пришлось снова лечь.

«По крайней мере, я не какая-нибудь тенниска или футболка, – подумала она. – Должно быть, у них жизнь – не сахар. Не позавидуешь». И она стала думать о своей тенниске, о том, как она без конца прокручивается в стиральной машине, и думала об этом до тех пор, пока вся комната не поплыла перед ее глазами от сильного головокружения, и она снова погрузилась в глубокий сон.

Проснувшись, она увидела свою мать, стоявшую возле нее с огромным стаканом апельсинового сока.

«Вот выпей, мой зайчик, – сказала она. – Больным нужно больше пить».

«Я бы лучше порисовала, – сказала Энни. – Принеси мне, пожалуйста, мои карандаш и бумагу».

Мама пошла за карандашами и бумагой. У болезни тоже есть свои преимущества, например, когда ты болен, можно отдавать приказания маме.

Энни заточила карандаш – он был черного цвета с треугольной резиночкой на конце – и подумала: чтобы ей такое нарисовать?