Общеизвестное изречение это можно было бы обойти без разъяснения, тем более, что и пословицы наши на большую часть имеют недоброе свойство «колоть не в бровь, а прямо в глаз». Не столько личная привычка искать начала в исторических событиях, сколь требовательность со стороны вынуждает иногда останавливаться на таких намеках, которые могут быть и сомнительны, но более или менее освещают самый предмет и придают жизненный смысл ходячему выражению. Такова между прочим на указанную тему легенда, сохранившаяся у казаков и разъясняющая так называемый «второй паек». Вот как записана она в «Терских Ведомостях».

«В стародавнюю пору у Грозного Царя Ивана Васильевича была война с татарами. Долго воевали они, но война ничем не кончилась. Вот татарка и говорит Грозному Царю:

— Не будем больше воевать, а вот мы вышлем бойца, а вы, русские, своего высылайте. Если наш богатырь побьет вашего, то все вы наши рабы, а коли ваш победит, то мы будем вечными рабами русских.

Подумал Грозный Царь и согласился. Выходит с татарской стороны великан саженного роста и хвалится над русскими:

— Кто, мол, такой явится, что со мной вступит в бой великий: убью его, как собаку поганую.

Глубоко вознегодовал Грозный Царь за такую похвальбу нескромную и решил примерно наказать злого татарина. Сделал он клич по всей рати… Долго не находилось охотника. Грозный Царь начал уже сердиться. Но вот нашелся один, — так, небольшой казачишка. Идет к государю, в ноги кланяется и говорит:

— Царь-батюшка, не прикажи казнить, — дозволь, государь, слово вымолвить.

Приказал Грозный Царь встать, приказал слово сказать.

— Я даю свое слово, — говорит казачишко, — великий царь, что убью этого поганого татарина каленой стрелой, прямо в правый глаз; если ж этого не сделаю, то волен ты, государь, в моей жизни…

Вышел он на поле ратное, навел тетиву на тугом луке и угодил стрелой татарину чуть повыше глаза правого, прямо в бровь. Повалился злой татарин, а казачишко бросил лук и стрелы и пустился в бег… Царь послал гонцов за ним… Привели его к государю.

— Ты что же бежишь, ведь ты же убил врага лютого, — говорит Грозный Царь.

— Да, царь, — батюшка, врага-то я убил, да слова своего не выполнил: попал не в глаз, а в бровь, и стыдно стало мне явиться пред твои очи государевы.

— Я прощаю тебя, — говорит Грозный Царь, — и хочу наградить тебя за такую услугу немалую!

— Спасибо, государь, что ты хочешь дать радость твоему рабу недостойному. Вот моя просьба к тебе. Я не буду просить многого, а коль возможно, то пусть жене моей, когда я на службе, идет второй паек, а коли будет Твоя милость, то и всем женам казачьим.

Возговорил тогда царь-батюшка, повелел давать второй паек всем женам казачьим, да прибавил:

— Пусть будет паек этот на веки вечные неизменным, поколь будет стоять Земля Русская.

С тех пор и получают казаки второй паек».

Это изречение стараются объяснить также историческим путем, приписывая Грозному новый способ казней, смирявших заподозренных в измене новгородцев. Толкуют так: с камнем на шее велел царь бросать граждан в реку Волхов и, стало быть, на дне его хоронил концы мучений жертв и успокаивал свою мятежную совесть. Играли ли камни тут какую-либо роль — сомнительно. Точные известия показывают лишь то, что обреченные на потопление жертвы отвозились привязанными к саням к Волховскому мосту. С него и бросали в реку мужчин. Жен и детей со связанными руками и ногами свергали с другого какого-то высокого места. Младенцев привязывали для той же цели к матерям. Камней, очевидно, на шеях не было, потому что дети боярские и стрельцы обязаны были ездить на челноках по Волхову и прихватывали баграми, кололи копьями и рогатинами и усиленно погружали таким способом на дно реки. Так делалось ежедневно в течение пяти недель. Несмотря на такую доступную справку, один из толковников счел нужным сослаться еще на времена бироновщины, и на основе преданий повторил рассказ о таком же способе казней, производимых однако втайне, чтобы скрыть следы. Сообщение вероятное, но оно не имеет за собою точно проверенных исторических данных хотя бы по мемуарам иностранцев.