— Вы живете совсем в другой части города. И тебе вряд ли понравится мой район.

Кристофер возразил, что это не важно. Он хотел видеть Такроя живьем, и ему ужасно любопытно было посмотреть на мансарду. Такрой все извинялся, а Кристофер продолжал напрашиваться — как минимум по два раза за каждую встречу, — до тех пор пока они снова не очутились в мрачных, каменистых Восьмых Мирах.

Здесь Кристофер по достоинству оценил свою теплую одежду. Стоя у очага на местной ферме и согревая пальцы о кружку крепкого солодового чая, он почувствовал новый прилив благодарности к Такрою и в который раз спросил:

— Можно, я приду к тебе в гости? Ну пожа-а-алуйста!

— Хватит, Кристофер, перестань, — устало проговорил Такрой. — Я бы уже давно пригласил тебя, но твой дядя поставил условие, что ты должен видеть меня только таким и только здесь, пока эксперименты не закончатся. Если я скажу тебе, где живу, я потеряю работу. Это ведь так просто.

— А если я обойду все чердаки и буду тебя звать или спрашивать людей?

— Нет, ты не будешь этого делать. Да и не выйдет ничего. Такрой — это псевдоним спирита. На самом деле меня зовут совсем по-другому.

Кристоферу пришлось оставить эту затею, хотя он так и не понял, почему ему запрещают.

Тем временем приближалась пора идти в школу. Кристофер старался не думать об этом, но задача была не из легких — ведь ему приходилось тратить кучу времени на примерку новой одежды. Последняя Гувернантка пришила буквы из тесьмы «К. Чант» на одежду и упаковала ее в черный сияющий жестяной чемоданчик, на крышке которого тоже красовались белые буквы «К. Чант».

Чемоданчик унес носильщик с толстыми руками, напомнившими Кристоферу женщин из Восьмых Миров. Тот же носильщик унес и все мамины чемоданы. Но мамин багаж направлялся в Баден-Баден, в то время как чемодан Кристофера — в Пендж-Скул, графство Сюррей.

Через день мама уехала в Баден-Баден. Она поднялась попрощаться с Кристофером и прижала к глазам синий кружевной платок, который прекрасно гармонировал с ее дорожным платьем.

— Веди себя хорошо и усердно учись, — сказала она. — И не забудь, что мама хочет гордиться тобой.

Она наклонилась к Кристоферу, поцеловала его в щеку и сказала Последней Гувернантке:

— Не забудьте сводить его к зубному.

— Не забуду, мадам, — скучнейшим голосом ответила Гувернантка.

Почему-то в присутствии мамы ее скрытая красота никогда не появлялась.

Ходить к зубному Кристоферу не понравилось. Постукав и поковыряв его зубы (как будто желая выковырять их вовсе!), врач разразился длинной речью о том, какие они кривые и растут, мол, не на месте. Врач надел Кристоферу на зубы металлическую скобу и велел не снимать ее даже ночью. Мальчик так ее возненавидел, что почти забыл свои страхи о школе.

Потом Кристофер с Последней Гувернанткой остались в доме одни, и прислуга закрыла мебель чехлами. А вечером Гувернантка отвела его на станцию и посадила в поезд, чтобы ехать в школу.

Теперь-то время точно настало, и Кристофер почувствовал жуткий страх. Это был первый настоящий шаг по пути к миссионерству и к растерзанию язычниками. Страх сковал все его тело, ноги подкашивались. К тому же он понятия не имел, какая она, школа, и это еще больше пугало его.