– Чем могу помочь? – Мужчине в черном за пятьдесят, у него бритая голова и вид человека, которого лучше не обижать.

– Слышал, вы продаете сигары, – выдавливает Поуг, сопротивляясь приступу кашля.

– Ха! – Верзила смотрит на него пристально, потом переводит взгляд на парик и снова буравит глазами. – Вот как? И где же вы это слышали?

– Слышал. – Что-то тянет его от прилавка, дергает за плечо, но тут кашель прорывается, и на глаза выступают слезы.

– А вот курить вам, похоже, и не стоит. – За ремнем у продавца черная бейсболка, и на ней что-то написано, но что именно – не разобрать.

– Это уж мне самому решать, – отвечает Поуг, пытаясь продышаться. – Я бы взял «Кохибас». Шесть штук. По двадцатке за каждую.

– «Кохибас»? Это что, винтовка такая? – невозмутимо спрашивает мужчина в черном.

– Двадцать пять.

– Понятия не имею, о чем вы.

– Тридцать, – говорит Поуг. – Больше не могу. Но мне нужны кубинские. Я их сразу определю. И еще я хотел бы посмотреть «смит-и-вессон». Вон тот. – Он указывает на образец. – Покажите его мне. «Кохибас» и револьвер.

– Слышу. – Мужчина в черном смотрит мимо Поуга, как будто видит что-то у него за спиной, и тон его меняется. У Поуга снова возникает ощущение, что кто-то трогает его за плечо, настойчиво, требовательно.

Он оборачивается, но за спиной никого нет – только стойки с оружием, полки с аксессуарами, боеприпасами и камуфляжным обмундированием. Поуг нащупывает в кармане патроны, думает, что было бы неплохо застрелить этого верзилу в черном, и поворачивается. Дуло пистолета смотрит ему в переносицу. – Как дела, Эдгар Аллан? – говорит продавец. – Я – Марино.

Бентон спускается от дома по расчищенной от снега дорожке, и Скарпетта, увидев его, останавливается под благоухающим темно-зеленым деревом и ждет. Она не видела его с тех пор, какой уехал в Аспен. Вскоре после того, как в доме появилась Генри, о чем Скарпетта не знала, Бентон почти перестал звонить, а когда звонила она, разговора не получилось. Она понимает его. Научилась этому уже давно. Все не так уж и трудно. Бентон целует ее. Губы у него соленые.

– Что ты ел? – Кей крепко обнимает его и тоже целует под тяжелыми от налипшего снега ветвями.

– Орешки. С таким носом тебе бы быть ищейкой. – Он смотрит ей в глаза и обнимает за плечи.

– Я говорю о вкусе, а не запахе. – Кей улыбается, и они вместе идут по расчищенной дорожке к дому.

– А я тут подумывал о сигарах. – Бентон прижимает ее к себе. Они стараются идти так, словно у них не четыре ноги, а две. – Помнишь, я раньше курил сигары?

– Вкус был не очень хороший. Запах – да, но не вкус.

– Кто бы говорил. Ты же сама курила сигареты.

– Это и ко мне относится. Я тоже была противная на вкус.

– Не сказал бы. Определенно бы не сказал.

Он обнимает ее, она обнимает его, и они идут к наполовину скрытому деревьями ярко освещенному дому.

– А здорово получилось, с сигарами. И как это ты догадалась. – Бентон роется в карманах, ища ключи.

– Я тут ни при чем. Это все Марино. – Кей смотрит на Бентона. Что он сейчас чувствует? А что чувствует она сама?

– Хотел бы я посмотреть, как он покупал сигары в той модной табачной лавке в Ричмонде.