– Я понимаю, как вам это неприятно. Не хотел бы оказаться в вашем положении.

– И каково же мое положение, с вашей точки зрения, доктор Маркус?

– Кажется, у Диккенса есть «Рождественские повести». Думаю, вы помните «призрака прошлого». – Он противно улыбается, не замечая, что позаимствовал выражение у охранника Брюса, назвавшего Марино призраком из прошлого. – Возвращаться всегда нелегко. Должен признать, нервы у вас крепкие. Я бы такого благородства не проявил, если бы на прежнем месте со мной поступили так, как с вами здесь. Так что понимаю, каково вам.

– Дело не во мне, – отвечает Кей. – Дело в мертвой четырнадцатилетней девочке. Дело в этом учреждении… учреждении, да, с которым я хорошо знакома, но…

Он обрывает ее:

– Это все очень философично…

– Позвольте мне констатировать очевидное, – в свою очередь, обрывает его Кей. – В случае смерти ребенка, согласно федеральному закону, следствие обязано не только установить причину смерти, но и выяснить сопутствующие обстоятельства. Если окажется, что Джилли Полссон была убита, действия вашего учреждения будут изучены самым скрупулезным образом и получат квалифицированную оценку. И еще я буду признательна, если вы перестанете называть меня Кей перед вашими коллегами и подчиненными. А еще лучше, если вообще перестанете обращаться ко мне по имени.

– Полагаю, одним из мотивов решения департамента является стремление предотвратить возможные негативные последствия, – говорит доктор Маркус.

– Участвовать в каких-либо схемах с привлечением средств массовой информации я не соглашалась. Все, на что я согласилась вчера, – это помочь вам выяснить, от чего умерла Джилли Полссон. Я не смогу этого сделать, если вы не будете откровенны со мной и с теми, кого я попрошу помогать мне. В данном случае с Питом Марино.

– Откровенно говоря, мне и в голову не приходило, что вам захочется присутствовать на рабочем совещании. – Доктор Маркус снова смотрит на часы, старые, на узком кожаном ремешке. – Как пожелаете. У нас здесь секретов нет. С делом Полссон я познакомлю вас позже. Если захотите, можете провести повторную аутопсию.

Он открывает дверь. Скарпетта недоуменно смотрит на него.

– Девочка умерла две недели назад, а вы еще не отдали тело родителям?

– Они настолько убиты горем, что не сделали по этому поводу никаких распоряжений. Вероятно, рассчитывают, что мы оплатим похороны.

В комнате для совещаний Скарпетта выкатывает стул на колесиках и садится в конце стола, на дальнем рубеже бывшей империи. Рубеже, на котором не была ни разу, пока правила этим учреждением. Она не присаживалась там даже для того, чтобы просто перекинуться с кем-то парой слов за скорым ленчем.

Среди растревоженных мыслей появляется еще одна: садясь в самом конце длинного полированного стола, когда есть два свободных кресла в середине, Кей ведет себя демонстративно вызывающе. Марино находит стул у стены и опускается рядом, так что оказывается и не в стороне, и не вместе со всеми, а где-то в промежуточном положении – неуклюжий, ворчливый толстяк в черных штанах и бейсболке с надписью «УПЛА».