«Неж-ж-жить мерзс-с-ская», — с чувством заявил игрок-торговец, сидя в плотовом шалашике и готовя похлебку в глиняном очаге. Грибная похлебка на протяжении трех часов надежно защитит авантюристов от обитающей в этой местности болезни, что насылает слабость и заставляет постоянно и громко кашлять. А так супчику отведал — из местных грибов и коры, — и три часа можно не бояться. Они приобрели по тарелочке и вкусили достаточно приятного супчика. На всякий случай…

Монстры…

Да, нежить. Разная, мелкая, противная, мерзс-с-ская, окаменелая.

Причем нежити окаменение шло только на пользу. Дополнительная броня, хорошо защищающая от физического и магического урона. Живущих здесь мелких тварей просто не счесть. Их внешний облик вновь напоминал о том, что лощина находится на стыке двух миров — воды и суши. А в нагрузку третьим миром шла мистически потусторонняя пакость, превратившая мирные рисовые поля в жутко странную местность.

Да, именно рисовые поля. Как и поведал едва ворочающий челюстью дедушка-рыбак из расположенной чуть ниже по течению прибрежной деревни, раньше заливные поля были настолько плодородны, что урожай собирался три, а то и четыре раза в год. Местный рис славился своим вкусом. За ним прибывали обозы почти с другой стороны света — например, от града Рогхальроум. Но, как это всегда в подобных случаях и бывает, все изменилось в один день. Поля превратились в рассадник нечисти, рисовые побеги погибли, деревья кое-как росли, но гнили прямо на корню. Самое плохое — болезни, исходящие из лощины и по течению спускающиеся к океану.

Особо пояснять о болезнях дедушке не пришлось. Весь его внешний облик говорил об ужасных хворях, одолевающих его. Кожа покрыта странными сероватыми струпьями — каменными бородавками, обильно покрывающими кожу. Старик громко кашлял, буквально сотрясался от кашля, с трудом ворочал чересчур тяжелой и серой челюстью, которая окаменела почти полностью. В деревне полно лежачих больных, живых каменных истуканов, быстро превращающихся в настоящие статуи. Их даже хоронить не придется — прислонил к дереву, вот тебе и надгробие, и могила одновременно. Разве что можно еще табличку на грудь статуе повесить — с именем и датами жизни. Животные — не лучше. Едва ковыляющие собаки с шерстью, топорщащейся каменными сосульками. Механически шагающие курицы. Не плавающие, а бродящие на мелководье тяжелые утки и гуси — вода их больше не держала. Свинья, взрывающая землю как бульдозер — животина мощная и почти сплошь окаменевшая. Лошадь, пытающаяся тащить телегу, что у нее получалось из копыт вон плохо — ноги у лошадки не гнулись, выглядело как в дешевом балете группы пятого состава.

Миф аж затрясся, когда заглянул в деревенский прудик. Но это и понятно. Любого проймет до глубины души ползающая по дну рыба, не способная подняться выше.

Бывалого гнома впечатлила не рыба. Его зацепило зрелище бабушки, пытающейся разбить вареное яичко себе на завтрак. Яичко не билось… После шестой тщетной попытки расколоть каменное яйцо на помощь примчалась Аму, подарив бабульке большой кусок копченой свинины. Сомнительный обмен… диетическое яичко все лучше бекона для столь дряхлой бабульки-то…