В частично захваченной нами системе под контролем врага оставалось еще две планеты, никак не реагировавшие на наши призывы к сдаче. Мы даже отправили туда несколько жаберов-добровольцев на небольших внутрисистемных кораблях, захваченных нами при аннексии пустотных заводов. Я надеялся, что полная информация о штурме четвертой планеты и дальнейших перспективах для тех, кто добровольно прекратит сопротивление, заставит жаберов задуматься. Корабли успешно прошли границу маскировочного поля и исчезли с экранов наших сканеров. Что с ними стало дальше, мы не знали, но никакой реакции на эту акцию не последовало.
Можно было, конечно, устроить новый штурм по образу и подобию предыдущего, но меня останавливали необходимые для этого материальные затраты. Прежде всего, не хотелось опять тратить десятки тысяч дрон-торпед, которых нам постоянно не хватало. При прошлом штурме показавшие дно склады боезапаса чуть не стоили нам победы, и повторять эту ошибку я не собирался.
Идею, в принципе, лежавшую на поверхности, первым озвучил адмирал Фултон, и была она проста и незамысловата. Если мы не можем пока переставить захваченные коллапсарные орудия на наши корабли, то почему не использовать в атаке на планеты жаберов трофейные орбитальные крепости? С точки зрения классической военной науки это решение выглядело полным бредом. Орбитальные крепости никогда раньше в атакующих действиях не использовались, да и создавались они совершенно для других целей. Черепашья скорость и практически нулевая маневренность делали наличие такого вымпела в боевом ордере эскадры боевых кораблей полнейшим нонсенсом. Но сейчас, в условиях полного контроля нашим флотом космического пространства в системе, никаких препятствий для применения крепостей в штурме планеты я не видел. Почти никаких.
– В вашем плане, адмирал, меня напрягает только один момент, – ответил я Фултону. – Из захваченных у четвертой планеты орбитальных крепостей мы сможем мобилизовать для удара не более пятидесяти штук, а у противника их как минимум вдвое больше, причем над каждым полушарием планеты. Коллапсарные орудия – самое дальнобойное огневое средство из имеющихся в нашем распоряжении. Соответственно, наш флот не сможет помочь крепостям в бою, не подставляясь при этом сам под огонь противника, который ни один наш корабль не выдержит. Вернее, помочь-то он сможет, но только все тем же массированным залпом дрон-торпед, отработанным в прошлом сражении, а этого-то мы как раз и хотим избежать. А если бросить крепости в бой одни, они и задачу не решат, и сами погибнут, выбив, в лучшем случае, треть объектов орбитальной обороны врага.
В тот момент Фултон не нашел, что мне возразить, и тема увяла сама собой, но после визита к Джеффу мое мнение изменилось. Разбираясь с его задачей, я обратил внимание, что все без исключения захваченные нами орбитальные крепости имели какие-то отклонения от изначальной конструкции, отраженной в технической документации.
Многие столетия жаберы эксплуатировали свое древнее оружие, не имея серьезных врагов, для которых требовалось бы его применение. Орбитальная крепость – штука чрезвычайно сложная, и, естественно, что-то из оборудования регулярно выходило из строя. Заменить отжившие свое механизмы абсолютно идентичными жаберы могли не всегда. Что-то они просто уже разучились делать, что-то начали выпускать в чуть иной конфигурации, и постепенно отклонения накапливались. Конечно, жаберы пытались свести изменения к минимуму, и, по большей части, им удавалось не перейти тот критический порог, после которого стрелять из коллапсарного орудия становилось откровенно опасно для самих стрелков. Но даже если древнее оружие продолжало вроде бы нормально работать, эти, казалось бы, совсем незначительные отклонения от изначальной конструкции приводили к ухудшению его характеристик, и, прежде всего, к уменьшению мощности выстрела и дальности огня. Не сказать, чтобы это сказывалось так уж сильно, но от семи до десяти процентов базовые характеристики теряли. В условиях, когда сколько-нибудь серьезных врагов не просматривалось даже на горизонте, жаберы не обращали на это внимания, но теперь, как я надеялся, это небрежение должно было выйти им боком.