– Стань моей, Шаисса…

Слова – заклятие, соблазняют и дурманят, ласки кружат голову. Трудно устоять перед чарами демона. Не знаю, как я держусь. Но вновь горит на пальце бирюза, и снова рычит Шайтас, потому что я вспоминаю, сбрасываю дурман его заклятий. И отстраняюсь, а он склоняет лицо, заглядывает мне в глаза.

– Напрасно противишься. Все равно по-моему будет, рано или поздно. Я ждать умею, Шаисса.

Я лишь плечами пожала и глаза закрыла. Надеялась, что уйдет, как он обычно делал, разозлится и унесется, оставив меня одну на изодранной постели, но на этот раз демон остался. Так и лежал, обнимая, обжигая своим холодным телом, укутывая в крылья и прижимая к себе. И я вдруг услышала, как бьется в его груди сердце… Коротко и быстро, по-птичьи. И от удивления даже глаза открыла.

– Разве у демонов есть сердце?

– Спи, ведьма, – холодные губы коснулись моих волос. – Спи…

Когда проснулась, стены вновь цвели и волновались живыми травами, а над головой светило солнце. Не такое, как в моем мире, и все же обрадовалась я ему так, что вскочила с постели и закружилась по мраморному полу, подпрыгивая от радости. Твари Мрака попрятались в бледные тени – их свет солнца обжигает – и смотрели из углов глазищами, скребли пол когтями недовольно. Но я лишь рассмеялась.

– Видишь, все для тебя, – тихий голос заставил меня обернуться и нахмуриться. Шайтас сидел в кресле, а ведь мгновение назад ни демона, ни кресла здесь не было. Но к появлениям таким я уже почти привыкла. – Радую тебя подарками, каждую прихоть готов исполнить, а ты упрямишься, ведьма!

– Зачем мне твои подарки, если в ответ ты желаешь погубить мой мир? – воскликнула я.

– Зачем нужен такой мир? – обозлился демон. – И зачем его спасать, сама посмотри!

Он выплеснул на пол красное вино из кубка, и оно растеклось лужей. Пошло рябью, а потом… я увидела город Цареград, словно летела над ним птицей. С высокими расписными теремами и широкими улицами. Людей увидела в богатых нарядах, сани, ярмарку, гулянье… А потом жидкость дрогнула, показывая, как идут люди друг на друга, с топорами и вилами, как убивают, колют и режут, как кричат, и глаза их горят от злобы. Страшная то была картина, дикая. Словно вновь я увидела пир нечисти, оскаленные так же пасти и звериные глаза, проглядывающие сквозь лица людей.

– Смотри, каков твой мир, ведьма, – демон уже стоял за спиной, шептал на ухо ласково. – Чем люди лучше зверей преисподней? Их мысли злы и нечестивы, они сами нас зовут. Открой ворота, и мы с тобой будем править вдвоем, и будет наша власть справедлива.

– Не верю, Шайтас! – Я вырвалась из его рук. – Ты людей в рабов превратишь, кого твои подданные не сожрут, тех в прислужники отправят! Не бывать этому!

– Так люди и рады прислуживать, Шаисса, тебе ли не знать? – Его голос слаще меда и так же тягуч. – За кого ты борешься? Слабые они, им пригляд нужен и указ, вот мы и расскажем, поможем, направим!

– Воли лишим и свободы!

– А зачем им воля? – Шайтас тронул раздвоенным языком мою щеку, провел, играя. – По доброй воле они лишь глупости творят. Зачем им свобода? Она им в тягость, не знают люди, что с ней делать! И от дурости и незнания ударяются в лиходейство да разгул. Зачем им это? А по указке жить люди лишь счастливы, все тогда им понятно делается и ни за что не в ответе. Людям так проще, они лишь рады будут!