В деревне три коровы, одна — у Надеждиной знакомой бабушки Мани, две других — у соседок, лютых врагинь. Живут напротив, обе — Нины, коровы у них родные сестры. Ненавидят друг друга по-страшному, никто уже не помнит, за что. И главное, если бы клиентов друг от друга отбивали, так нет — коров мало, за молоком люди летом в очередь.
Но самое лучшее молоко по праву считается у бабы Мани, покупатели у нее постоянные, всегда довольны. Надеждина мать тоже брала у бабы Мани, кот Бейсик ее молоко очень уважал. И тетю Шуру баба Маня привечала, хотя и давала ей молоко в неудобное время — с дневной дойки, в два часа. Ладно, решила Надежда, пойдем в два часа.
Пора было выбросить из головы посторонние мысли и сосредоточиться на сельском хозяйстве, не говоря уже о работе на компьютере.
Работа в огороде хороша тем, что голова остается свободной. И в голове у Надежды неотступно стучала мысль: кто же мог убить неизвестного мужчину, выдававшего себя за грибника. Если злоумышленники хотели скрыть труп, то зачем было оставлять его на поляне?
А с другой стороны, раз человек выдавал себя за грибника, то приехал он на первой электричке. Очевидно, ехать на последней он побоялся: в темноте в лесу блуждать — ничего хорошего.
Первая электричка приходит на станцию Пески, от которой тропинка через лес, приблизительно в полседьмого утра. Быстрым шагом до того места, где нашли убитого, — еще полчаса.
Итого, примерно в семь утра, когда совсем светло, все и случилось. Есть километрах в полуторах от того места гиблое болото, туда не то что труп человека — грузовик можно засунуть. Так что злоумышленники, видно, поостереглись утром шататься по лесу с покойником наперевес — мало ли кто может встретиться. Грибов-то нет, но ходят охотники — один-два в каждой деревне имеется. Или кому-то срочно понадобится бревнышко в лесу добыть на дрова или еще для какой надобности. Так, очевидно, бандиты и решили оставить пока труп на поляне, а вечером попозже вернуться.
И если бы не неугомонная Нина Михайловна, которой невтерпеж было пойти за малиной, а потом — не ее эрдель, то все было бы шито-крыто.
Надежда поглядывала на солнце и думала, как бы ей половчее расспросить пожилого милиционера Васильевича, когда тот явится к ней подписывать протокол. Ей хотелось знать, установили ли уже точное время смерти. Тогда можно было бы определить, в правильном ли направлении она мыслит. Во втором часу она выползла наконец из огорода, умылась, надела ситцевый сарафан, черный в меленький белый горошек, и отправилась за молоком к бабушке Мане. Она специально пришла пораньше и увидела, что тетя Шура уже сидит с бидоном в тенечке. Кошка Люська разлеглась на пороге хлева, ожидая порции парного молока. Жужжал шмель, из хлева слышались журчание молочных струй и ласковое бормотанье бабушки Мани — она беседовала с коровой.
— Добрый день, теть Шура, — сказала Надежда, усаживаясь на лавочку. — Как у вас огород?
— Какой у меня огород! — горько откликнулась тетя Шура. — Когда ихний дом получастка затеняет.
Это была заведомая не правда, но для начала разговора вполне годилось.