Работа еще не была закончена, и я уже начинал беспокоиться. Перед боевым вылетом, запланированным на предрассветные часы четвертого декабря, нам нужно было провести пробный полет, чтобы посмотреть, как на практике повлияют на аэродинамику и управляемость самолета внесенные мной изменения.

В общих чертах Судоплатов был в курсе планировавшейся модернизации, поэтому вопросов он не задавал и лишь молча рассматривал получившегося монстра.

Бомбовый отсек я полностью оккупировал под свои нужды. Теперь на месте бомболюка был установлен нижний фонарь турельной пушечной установки. Поначалу я думал поставить на нижнюю полусферу 20-миллиметровый ШВАК, но потом решил, что с учетом отсутствия бомб запаса по грузоподъемности мне хватит, и остановился на более мощной пушке Волкова-Ярцева. Калибр двадцать три миллиметра нравился мне гораздо больше, да и мощность патрона у ВЯ-23 была весьма впечатляющей. Мне требовалась максимальная дальность эффективного огня, и лучше этой пушки я ничего найти не смог.

Верхняя пушечная установка тоже подверглась переделке, получив вместо ШВАКа, все ту же ВЯ-23. Отдельно пришлось повозиться с тем, чтобы я мог быстро перемещаться между этими огневыми точками и при этом постоянно оставаться на связи с экипажем и другими бомбардировщиками моей авиагруппы.

Здесь же, в бомбовом отсеке, был смонтирован и пульт управления запуском ракет воздух-воздух. Реактивные снаряды РС-82 обеспечивали почти семиметровый радиус сплошного поражения осколками и неплохо подходили для ведения заградительного огня на расстоянии километра. Стрелять-то можно было и на шесть, но вот хоть какую-то точность при этом обеспечить уже не получалось.

В общем, ракетами ТБ-7 я увешал достаточно плотно, причем примерно треть РС-82 «смотрела» вперед, треть была развернута для ведения огня в задней полусфере, а оставшиеся ракеты размещались в двух поворотных пусковых установках, также управляемых с пульта. Их надежность вызывала у меня некоторые сомнения, но инженеры и техники клялись, что в нужный момент все сработает, как надо.

– Слушай, Петр, а это вообще взлетит? – с ноткой восхищения в голосе спросил Судоплатов, еще раз оглядев картину в целом.

– Я взял тройной боекомплект к пушкам, и все равно есть еще запас в полторы тонны по сравнению со стандартной бомбовой нагрузкой.

– Товарищ комиссар государственной безопасности третьего ранга! – к нам подошел старший команды техников, – Работы завершены. Самолет заправлен и готов к испытательному полету.

Хорошо, что в декабре в этих широтах ночи длинные, иначе мы бы точно ничего не успели. Доработки, естественно понадобились. ТБ-7 поднимался в воздух еще дважды, прежде чем мрачный, как туча, капитан Пусэп был вынужден согласиться с тем, что все недочеты устранены, и самолет готов к боевому вылету.

Как и в небе над Киевом, сейчас в операции участвовало десять тяжелых бомбардировщиков, правда, теперь это были исключительно ТБ-7, каждый из которых нес четыре тысячекилограммовых бомбы. ФАБ-1000 – очень серьезный боеприпас, но, как и все фугасные бомбы, она весьма требовательна к точности сброса. Ударная волна быстро теряет силу с расстоянием, зато, если уж случилось точное попадание, у цели нет никаких шансов.