Присоединив к моей добыче кофейник и сковороду и захватив из буфета кают-компании кое-какую посуду, я оставил Волка Ларсена на залитой солнцем палубе и спустился на берег.

Мод еще спала. Кухню на зиму мы не успели построить, и я поспешил разжечь костер и принялся готовить завтрак. Дело у меня подходило к концу, когда я услышал, что Мод встала и ходит по хижине, занимаясь своим туалетом. Когда же она появилась на пороге, у меня уже все было готово, и я наливал кофе в чашки.

– Это нечестно! – приветствовала она меня. – Мы же договорились, что стряпать буду я...

– Один раз не в счет, – оправдывался я.

– Но обещайте, что это не повторится! – улыбнулась она. – Конечно, если вам не надоела моя жалкая стряпня.

К моему удовольствию. Мод ни разу не взглянула на берег, а я так удачно отвлекал ее внимание своей болтовней, что она машинально ела сушеный картофель, который я размочил и поджарил на сковородке, прихлебывала кофе из фарфоровой чашки и намазывала джемом галеты. Но долго это продолжаться не могло. Я увидел, как на лице ее внезапно изобразилось удивление. Фарфоровая тарелка, с которой она ела, бросилась ей в глаза. Она окинула взглядом все, что было приготовлено к завтраку, глаза ее перебегали с предмета на предмет. Потом она посмотрела на меня и медленно обернулась к берегу.

– Хэмфри! – с трудом произнесла она.

Невыразимый ужас снова, как прежде, отразился в ее глазах.

– Неужели... он?.. – упавшим голосом проговорила она.

Я кивнул головой.

Весь день мы ждали, что Волк Ларсен спустится на берег. Это были тревожные, мучительные часы. Мы с Мод поминутно бросали взгляды в сторону «Призрака». Но Волка Ларсена не было видно. Он даже ни разу не показался на палубе.

– Верно, у него опять приступ головной боли, – сказал я. – Когда я уходил оттуда, он лежал на юте. Он может пролежать так всю ночь. Пойду взгляну.

Она умоляюще посмотрела на меня.

– Не бойтесь ничего, – заверил я ее. – Я возьму с собой револьверы. Я ведь говорил вам, что забрал все оружие, какое только было на борту.

– А его руки! Его страшные, чудовищные руки! О Хэмфри, – воскликнула она, – я так боюсь его! Не ходите, пожалуйста, не ходите!

Она с мольбой положила свою руку на мою, и сердце у меня забилось. Думаю, что все мои чувства можно было в этот миг прочесть в моих глазах. Милая, любимая моя! Как чисто по-женски уговаривала она меня и льнула ко мне!.. Она была для меня солнечным лучом и живительной росой, источником, из которого я черпал мужество и силы. Неудержимое желание обнять ее, – как я уже сделал однажды посреди стада котиков, – охватило меня, но я сдержался.

– Я не буду рисковать, – сказал я. – Только загляну на палубу и посмотрю, что он там делает.

Она взволнованно сжала мою руку и отпустила меня.

Но на палубе, где я оставил Волка Ларсена, его не оказалось. Он, очевидно, спустился к себе в каюту. В эту ночь мы с Мод установили дежурства, так как нельзя было предвидеть, что может выкинуть Волк Ларсен. Он был способен на все.

Мы прождали день и другой, но Ларсен не показывался.

– Эти головные боли... припадки... – сказала Мод на четвертый день. – Быть может, он болен, тяжело болен. Быть может, умер.