— К морозу небо‑то разыгралось, — заметил Попов, и мы прибавили шагу.

Путешествие было недолгим, но озябли мы сильно. Я остался в избе разводить печку, а Попов с мешком и ломиком отправился нарубить льда. Хотелось крепкого горячего чая. Товарищ мой вскоре вернулся с пустым мешком.

— Что, льда нет? —пошутил я.

— Вода есть, — серьёзно ответил Попов. — Под самую нашу хату подкатила. Так и брызнула из‑под ломика фонтаном.

— Значит, с водопроводом будем. Чем плохо?

— И хорошего мало. Гляди, как бы нам с этим водопроводом плавать не пришлось сегодня ночью.

Попов редко ошибался в своих наблюдениях. И все же его предположение казалось мне невероятным. Жильё наше стояло на достаточно крутом откосе. По вертикали до берега было не меньше пятнадцати метров. Высота трехэтажного дома! Не могла вода взобраться так высоко.

Ночью мороз усилился. Слышно было, как потрескивает на реке лёд. Усталые, мы быстро улеглись спать, раскалив докрасна печку. Попов укладывался, кряхтя и охая:

— Чего ему, дьяволу, трещать вздумалось? Не к добру, парень, лёд трещит. Помяни моё слово…

Меня разбудил громкий тоскливый скулёж Барбоса. Он царапал дверь: просился в избу. Попов был уже одет и собирался с ломом в руках отстаивать наше жильё от зимнего наводнения.

— В тамбуре вода‑то. Слышишь, собака мечется. Вот тебе и не поплывём. Сапоги надевай, замокнешь.

Это было явление все того же порядка. Резкое похолодание усилило расширение льда. Повысилось его давление на воду. Под коркой льда вода пробивалась во все стороны и вверх, к нашему дому. Конечно, не одним днём вода поднялась на такую высоту. Не один день, вопреки своей природе, преодолевала она силу собственной тяжести и ползла по крутому берегу. Так или иначе, но эта непутёвая вода оказалась на таком уровне, где ей быть совсем не положено: у порога нашего дома!

Весь остаток ночи мы с Поповым спасали жильё от наводнения, вызванного морозом в 53 градуса по Цельсию.

Вода наступала настойчиво и, казалось, неодолимо. Мы били глубокие канавы в стороны от дома и отводили воду. А она подступала снова и снова — упрямо, обильно, слепо. Мы вынуждены были непрерывно углублять канавы, а делать это становилось все труднее и неудобнее: канавы были полны водой.

Попов уже давно остался в одной меховой безрукавке. Я работал без шапки и рукавиц. Откровенно скажу, не верилось в успех наших усилий и давно хотелось бросить лопату. Но Попов так настойчиво и размеренно углублял ломом канаву, что я поневоле тянулся за своим товарищем.

Другого выхода не было. Кто кого! Нужно было или сдаваться, или побеждать.

К утру мы все‑таки победили. Сердито булькая, вода уходила по канавам, огибая наш дом дымящимся ручьём.

А дня через три потеплело. Наледь замёрзла. Река покрылась скользкими неровными натёками, как будто расползлось по ней ледяное тесто и застыло.

Было начало четвёртого. Мы отпустили шурфовщиков по домам, потому что стало уже темно и, следовательно, работать опасно. К трём часам сумерки так сгущались, что ничего не было видно, а в четыре наступала уже настоящая ночь.