Был отлив, поэтому Лукас немного отошел в море, затем развернулся и направил нос судна к берегу, двигаясь медленно и сверяясь с наземными ориентирами.

Однако наземные ориентиры не были верными в случае, когда затонувший корабль лежал на такой глубине. Увидеть его с судна невозможно, поэтому намечать ориентиры приходилось после подъема со дна, от корабля, а к этому времени, возможно, судно успевало развернуться на якоре.

И в данном случае «близко и приблизительно» не годилось. Там, внизу, свет был слабым, видимость в лучшем случае не более тридцати или сорока футов, а имея всего пять минут на пребывание на дне (что означало пять минут с момента погружения до начала подъема со дна), у вас не будет времени, чтобы разгуливать в поисках затонувшего корабля. Лукас должен был стать на якорь точно над «Адмиралом Даремом», сбросить якорь и ждать, пока он не зацепится за перила, какую-нибудь цепь или даже за тот порыжевший старинный комод, который примостился на фордеке, тот самый, сидя на котором Лукас был сфотографирован.

Он включил свой рыбоискатель и, загораживая экран рукой от света, установил глубину его сканирования. Изображение линий и пятен не показывало ничего, кроме пустоты между поверхностью моря и дном. Лукас повернул штурвал, направляя нос судна на пару румбов направо, затем на пару румбов налево, и внезапно на экране возник корабль, гигантская глыба, поднимающаяся со дна. Лукас корректировал положение судна до тех пор, пока эта глыба не оказалась в самом центре на экране. Тогда он сдвинулся вперед буквально на волосок, настолько, чтобы сделать поправку на то, что течение может снести якорь и искривить трос, и нажал рычаг, выпускающий якорь.

Лукас закрыл глаза и мысленно сопровождал якорь на всем его пути вниз, видя, как он падает сквозь сгущающуюся синеву и с громким лязгом ударяется о сталь.

Тварь пребывала в состоянии, близком к спячке. Ее дыхание — втягивание и выброс воды — замедлилось до пятнадцати циклов в минуту. Ее цвет потускнел, став серовато-коричневым. Ее руки и щупальца свободно расправились по воде, как гигантские змеи.

Она набиралась сил, как будто всасывала подкрепляющую пищу из прохладной и безмолвной темноты.

Внезапно безмолвие было нарушено звуком вибрации, который обрушился на существо сверху и был усилен соленой водой. Для человеческого уха этот звук был бы густым, звонким, металлическим, как звук упавшего на пустой стальной предмет приличного куска того же металла.

Твари этот звук был незнаком, враждебен и пугающ, а потому ее дыхание участилось. Ее руки свернулись в кольца, щупальца пришли в состояние готовности. Ее цвет изменился, стал более ярким, коричневые тона исчезли, замененные пурпурным и красным.

Существо определило, что шум исходит сверху, поэтому оно начало подниматься по склону в направлении огромного, неестественного, безжизненного предмета, который оно обнаружило раньше. Звук раздался вновь, но звук иного характера — серия быстро повторяющихся ударов. Затем все стихло.

Тварь приблизилась к необычному предмету и парила над ним, отыскивая источник звука. Любой шум, любое изменение в нормальном ритме моря могло означать добычу.