Кормщик и Федор тщательно осмотрели днище, заглянули под настил, на котором был аккуратно расставлен груз. Там плескалось немного воды. Стали осматривать каждый шов в бортах и кое–где нашли места, откуда вода слегка просачивалась. Однако она проникала в столь небольшом количестве, что не вызывала беспокойства.

Ну, молодец Серебренников! Что конопатка, что осмолка! Хорошо судно сладил. Хорошо, то и дело повторял Химков, вспоминая архангельского судостроителя.

Погода быстро портилась. Солнышко теперь лишь изредка проглядывало сквозь тучи, обложившие весь горизонт.

Тщетно пытались грумаланы разглядеть гористый остров, хотя грозные скалы Медведя давно должны были открыться. Химкову стало ясно, что шелоник отнес судно далеко в сторону.

— Велик увал больно. Держи–ка, Колобов, меж запада побережник,[23] — решил он.

Пока подкормщик приводил «Ростислава» на новый курс, а промышленники подправляли паруса, Химков задумчиво осматривал небосклон.

«Туманом нас скоро покроет, вишь, бель по горизонту стелется», — проносились в голове тревожные мысли.

После перемены курса лодья сбавила ход, так как теперь когда взяли много левее, ветер дул почти прямо в борт.

— Слышь Алексей, — сказал Колобов, — раз туман, тут и лед должен быть. Как в туман войдем, поостеречься бы надо.

Кормщик только отмахнулся — он и сам вполне понимал обстановку.

Туман сначала походил на легкие клубы пара, поднимавшегося над поверхностью моря, но прошло некоторое время — и судно со всех сторон окутала плотная молочная пелена.

Замолкли веселые голоса молодцов промышленников на носу лодьи. Туман заставил всех подтянуться и насторожиться. Тишина нарушалась только шорохом и всплесками воды, рассекаемой судном.

Неслышно, крадучись нападает на морехода враг — туман. Еще недавно и горизонт был чист и солнце светило на ясном небе. Но стоило перейти ветру, и все наглухо окутала белая пелена.

Туман давит грудь, глушит звуки, прижимает их к черной воде. Тяжелеют промокшие паруса, натягиваются, как струны, снасти, все судно покрывается крупными каплями воды. Капель становится все больше и больше, они собираются в ручейки, и скоро не будет сухого места на лодье и сухой нитки на мореходе. Хорошо, если находишься в открытом море и на корабле падежный компас. Тогда судно может идти по курсу вслепую. К берегу и с компасом приближаться опасно. Туман обманет. Увидит дозорный скалистый мыс, да поздно — быть лодье на камнях…

Ване, прислонившемуся к передней мачте, временами казалось, что «Ростислав» остановился, застрял в вате тумана. Но судно, управляемое опытной рукой, продолжало двигаться вперед, к своей цели.

Незаметно над морем сгустились сумерки. Еще непрогляднее стал туман. Палуба опустела. Все вокруг было пропитано пронизывающей сыростью, и холодные струйки воды стекали с набухших парусов.

Скупо перекидываясь словами, мореходы сели за ужин. Похлебав тресковой ухи, заправленной овсянкой, принялись за отварную холодную треску, обильно поливая ее рыбьим жиром.

— Трещечки не пожуешь — и сыт не будешь, — кладя ложку, сказал Шарапов. — Наша поморская рыбка. Говорят, прочих морях она куда плоше: вкуса нет, пресна да тоща.