Уже начав разминку, он вспомнил, что все эти дни не видел ни пленницы, ни её дочек.

«Чёрт! Получается, что я Карабас-Барабас какой-то, только плётки семихвостой не хватает. Или она у него обыкновенной была? Тогда мне достаточно отрастить до нужной длины бороду, коротковата она у меня пока, а обычная плётка имеется. Надо не забыть попросить джур передать ей моё им разрешение гулять во дворе. Прилёта вертолёта с сообщниками для их освобождения опасаться не приходится. Времена не те. Однако, быть рабовладельцем, для меня, по крайней мере, не так уж и приятно. А ведь и в двадцать первом веке…»

Да, Аркадий сталкивался с рабовладельцами и в двадцать первом веке, причём неоднократно. И каждый раз испытывал к подобным людям ненависть и презрение. Так получилось, что это были люди других национальностей (не заносило его в Сибирь), их отличать от своих и ненавидеть было легко. Здесь же рабовладением «баловались» самые что ни на есть свои. Можно сказать, свои в доску. Вот и самому пришлось приобщиться к этому доходному бизнесу. И сколько он себе не напоминал, что здесь времена такие, все здесь не без греха, нельзя быть святее папы римского, с волками жить, по волчьи выть… самоуговоры помогали плохо. Настроение у него от осознания собственной причастности к подобному занятию снижалось до отрицательных величин. Последний запой был вызван именно нестыковкой его личных установок на жизнь и грубой реальностью.

Постаравшись выбросить все мешающие мысли из головы (другой вопрос, насколько хорошо у него это получилось), попаданец всерьёз занялся силовым упражнениями и растяжкой. Но порукомашествовать и подрыгоножествовать всласть ему этим утром не удалось. В самый разгар зарядки прибежал джура от Петрова-старшего и попросил срочно подойти к атаману, в то место, где вчера совещались. Пришлось обливаться водой из колодца и идти. Атаман Петров зря, да ещё срочно вызывать бы не стал, не тот человек.

Увидев, что в зале уже присутствуют Татаринов, Каторжный, Васильев, Хмельницкий и ещё несколько атаманов, попаданец встревожился не на шутку. Заседать по второму разу не собирались, если такие люди собираются, значит по серьёзному делу. Здороваясь с каждым, наносить обиду невниманием не хотелось никому, подошёл к Осипу.

— Что случилось?

— Не подвело тебя чутьё, сбежал Остряница.

— В Москву?

— Судя по тому, что пошёл прямо на полночь, да, в Москву.

Аркадий привычно полез чесать затылок, стимулируя умственную деятельность. Побег кого-то из осведомлённых о его тайне атаманов в Москву был событием ожидаемым. Разве что, он думал, побежит кто-то из донских атаманов, с Москвой тесно связанных, и позже. В том, что какие-то дьяки там уже читали донос о пришельце из будущего Аркадий не сомневался. Но одно дело, донос, другое — приезд авторитетного атамана из Сечи Запорожской. Донос могут воспринять как очередную лжу, бумага, как известно, всё стерпит. Но подробные рассказы атамана способны навести бояр на очень нехорошие мысли и, самое главное, действия.

— Давно отъехал?

— Три дня назад.

— Да, не догонишь. Думаешь, побежал на нас ябедничать?