Говорил же замполит Агариков: «Это баба думает маткой, а ты офицер и должен думать мозгой!»

Так вот, если бороться, страдать, преследовать, ночевать под ее окнами на лавочке, писать стихи… Ну, в общем, совершать все те нелепости, которые так нравятся женщинам, то в конце концов она обессиленно отдаст Михаилу Дмитриевичу свою в общем-то совершенно не нужную ему плоть, а потом будет нежно гладить по голове и с материнской беззаветностью смотреть на него, прислушиваясь, как остывает в чреслах молния сладострастья…

— Вы о чем думаете? — строго спросила следовательница.

— Вспоминаю… — краснея, пробормотал Свирельников.

— Так мы с вами никогда не закончим! Давайте сюда листок! Вы рассказывайте, а я с ваших слов запишу.

Директор «Сантехуюта» покорно отдал бланк, сосредоточился и принялся осторожным голосом излагать обыкновенную историю невозвращенного кредита, впадая в некий подследственный стиль с выражениями вроде: «вышеупомянутый банк», «поскольку-постольку», «в результате чего», «впоследствии убитый неизвестными злоумышленниками», «согласно законодательной базе»…

Когда он замолчал, следовательница оторвалась от записей, посмотрела внимательно на Свирельникова и спросила:

— Гражданин Веселкин имел какое-то отношение к кредиту?

— Да, мы тогда вместе работали…

— А теперь?

— У него своя фирма…

— Враждебных отношений, личной неприязни между вами не было?

— Были некоторые противоречия…

— Конфликт интересов?

— Вроде того. Но теперь мы друзья…

— Даже так?

— Да, именно так, — подтвердил Михаил Дмитриевич и попытался себе представить, как она отреагирует, если ей рассказать, что вечор он братался с Вовико при помощи двух путан.

— Ответственность за дачу ложных показаний, думаю, вам разъяснять не надо?

— Обижаете, Елена Николаевна!

— Прочитайте! Если все правильно, тогда как обычно: «С моих слов записано верно». И подпись.

Михаил Дмитриевич внимательно просмотрел текст и заметил, что следовательница в явных неладах с пунктуацией: придаточные предложения она еще кое-как выделяла запятыми, а союзных не видела в упор. Удостоверившись, что все изложено точно, он поставил автограф.

— Давайте повестку, я отмечу! — строго сказала Елена Николаевна.

— Значит, «Сантех-глобал» вас больше не интересует? — протягивая бумажку, аккуратно спросил Свирельников.

— А вам есть что сообщить следствию? — даже не глядя в его сторону, отозвалась она.

— Мне показалось, что теперь вас интересует только тот кредит.

— Вам показалось. У вас есть что-то новое про «Сантех-глобал»? — Следовательница взяла из стопки и положила перед собой чистый бланк допроса.

— Я должен подумать.

— Думайте скорее! Неужели вы еще не поняли, что нас интересует? — сердито предупредила она. — До свидания!

Выйдя из кабинета, Свирельников увидел дожидавшегося у дверей человека и узнал в нем предпринимателя, с которым когда-то познакомился на пикнике у невинно убиенного Горчакова. («Ага, значит, глубоко копают!») Тот тоже узнал Михаила Дмитриевича, но виду не подал. Не то место! Так английские джентльмены, встретив в общественном туалете близкого друга, ни единым движением не выдают своих чувств. Они невозмутимо застегиваются, выходят из сортира и лишь потом бросаются друг другу на шею.