Есть и более показательный пример. Аристотель ошибочно насчитал восемь ног у мухи, и его ошибка была обнаружена аж только спустя две тысячи лет. Мало ли, что поймать муху никакого труда не составляет – сам Аристотель сказал, так что в чем тут можно сомневаться?

А задумался я об этом впервые давно, во времена первого детства. Учительница русского языка сообщила нам, ученикам, что прилагательные, образованные от существительных, пишутся с одним «н». Исключений всего три, и их надо просто запомнить – стеклянный, оловянный, деревянный.

Я тогда впал в недоумение. Как же так? Ведь слово «ох…нный» совершенно явно образовано от существительного, и в нем даже на слух две буквы «н». Так что же получается, этих исключений все-таки четыре? А может, больше?

Мне хватило ума не делиться своим открытием с учительницей, но этот случай я запомнил.

С тех пор я имел много поводов лишний раз убедиться, что инерция мышления – великая сила. И сейчас надеялся, что под ее благотворным воздействием все мои конкуренты еще долго будут строить авианесущие транспорты с катапультами и кранами для подъема самолетов с воды. А мы тем временем попробуем создать нормальный авианосец. Для начала, конечно, небольшой, машин на двадцать, максимум тридцать, и не бронированный, даже такой корабль сможет эффективно действовать против линкоров.

Стоп, осадил я слишком уж развернувшийся полет мысли. А оно нам надо?

В другой истории осмысление морских сражений Русско-японской войны привело адмирала Фишера к мысли о том, что нужен линейный корабль нового типа. Так родился «Дредноут» – родоначальник последнего поколения бронированных артиллерийских монстров, чье имя стало нарицательным. И только с появлением авианосцев эти военно-морские диплодоки сдали свои позиции.

Однако здесь-то никакой Русско-японской войны не было! И Фишер, похоже, ни о каких дредноутах не помышлял. Вместо этого он усиленно продвигал концепцию линейного крейсера – то есть корабля с мощным главным калибром при полном отсутствии среднего, но такого, у которого бронирование принесено в жертву скорости. Его, кстати, в этом поддерживал Макаров, не так давно заявивший, что кораблю с мощным вооружением, в том числе торпедным, и высокой скоростью броня вовсе не нужна. Правда, в отличие от адмирала Фишера, Макарова в этом вопросе никто не поддержал. К тому же Фишер ратовал не за полную ликвидацию брони как класса, а только за ее некоторое ослабление.

Так, подумал я, надо постараться узнать, как по цене будут соотноситься дредноут и линейный крейсер. Скорее всего, они примерно равноценны по деньгам. Во всяком случае, в другой истории англичане долгое время считали линейный крейсер «Худ», утопленный «Бисмарком» с одного выстрела, лучшим своим кораблем. Вряд ли такое мнение могло сложиться о дешевом изделии.

И, значит, если цена у них примерно одинаковая, то пусть себе англичане строят линейные крейсеры. Как только они в это дело ввяжутся, надо будет подкинуть Вилли идею хорошо бронированного дредноута как убийцы английских линейных крейсеров. Меньшая скорость хода им не помешает, ведь цели сами к ним придут – как тот же «Худ» к «Бисмарку». Потому что эти утюги будут охранять главную ударную силу будущих морских войн – большие авианосцы. Вот их-то выпускать в океан без охраны нельзя, в начале Второй мировой войны англичане в этом убедились на собственном горьком опыте.