– Так ведь богатых черта оседлости все равно не затрагивает, а с бедных нечего взять.

– Зато богатым нужно повышение авторитета в общинах, и они готовы за это заплатить. А ускоренная или даже внеочередная отмена черты оседлости вызовет настоящий взрыв энтузиазма. В очередь выстроятся господа банкиры, чтобы успеть дать деньги раньше соседей.

– Хм… возможно, и получится. Вы это собираетесь проводить через кабинет министров?

– Да, императору лучше быть выше подобных мелочей, к тому же могущих вызвать неоднозначную реакцию. И позвольте вопрос – в отношении старообрядцев что-нибудь похожее планируется? Среди них тоже немало довольно зажиточных людей, болеющих душой за дела общины. Есть даже банкиры.

– Пожалуй, не будем повторяться, шаблоны не всегда полезны. Пусть лучше они сами проявят разумную инициативу. У вас среди старообрядцев знакомые есть? Тогда прикиньте, что почем, и сообщите им, что они могут готовить делегацию к моему величеству с прошением. С расценками разбирайтесь сами, я в этих делах не очень компетентен. Вот только небось в Синоде поднимут вой… ничего, им конкуренция пойдет на пользу, а то вконец зажирели на монопольных хлебах, совсем мышей не ловят. Короче, Победоносцева я беру на себя. Как намекну, что деньги, если их не дадут евреи и староверы, я вытрясу из него, мигом начнет мыслить в правильном направлении. Да, чуть не забыл – пять процентов от полученных сумм кабинету министров в неподотчетные фонды, три – лично вам. Хватит или мало?

– Хватит, Александр Александрович.

В общем, укрепление веротерпимости оказалось довольно прибыльным делом. Кроме платежей Столыпину, еврейская община Москвы пожертвовала на развитие флота триста тысяч рублей, а небезызвестный Савва Морозов – еще двести. Возможно, это было просто совпадение, но после щедрых пожертвований достройка лодки типа «К» заметно ускорилась.

К сожалению, среди лиц, желающих сразу после моего возвращения сделать развернутый доклад, не было главы разведуправления Редигера. Просто потому, что более или менее достоверные сведения о том, что же сейчас происходит в Южной Африке, у него пока отсутствовали. Однако мне такое положение дел не очень нравилось, поэтому я вызвал Александра Федоровича в Гатчину и задал два вопроса: почему и доколе?

– Ваше величество, вы же сами запретили использование радиостанций в местах, где они могут попасть в чужие руки. Южная Африка – это как раз такое место, вне всяких сомнений.

– Мой запрет касался русских радиостанций. Что мешало приобрести для Максимова немецкую? «Телефункен» делает не сказать чтобы совсем уж хорошие, но все-таки работоспособные радиостанции.

– В бюджете управления не предусмотрено средств на покупку радиостанций за границей и обучение персонала для работы на них.

– А где ваши возмущенные докладные записки на эту тему? Эх, Александр Федорович, я ведь собирался вам генеральские погоны преподнести, но теперь меня что-то обуяли сомнения. Ладно там юг Африки, но ведь если из Кореи сведения будут неделю доходить до Владивостока, во весь рост встанет вопрос о вашем служебном соответствии. Сколько вам понадобится времени для исправления нынешней совершенно нетерпимой ситуации?