– Михалыч, родненький, пожалуйста, не убивай котейку!

Александр Михайлович усмехнулся и говорит:

– Послушай, собака, не встревай не в свое дело. Ты для чего сюда приехал – охотиться или мне советы свои глупые раздавать?

– Да жалко ведь, – отвечаю я. – Коты, они же такие беззащитные.

– Ага, – гогочет Александр Михайлович, – нашел кого жалеть! Да если этот кот встретит тебя тут одного и без ружья, проглотит вместе с сапогами.

И вдруг лева тоже вступает в разговор:

– Врете вы все, Александр Михайлович, никого мы тут не трогаем. Вы приезжаете сюда постоянно и стреляете в моих сородичей. Что мы вам сделали плохого?

Хозяин мой опешил. От недоумения он вытаращил глаза и вдруг рассмеялся и спрашивает:

– Эй, зверуганы, а вы чего это разговорились тут? – и смотрит то на меня, то на льва. – Кто вас научил по-человечески разговаривать?

Вдруг я слышу голос Ольги Семеновны:

– Саша-Саша, не стреляй, это я! – кричит львица. Ничего не могу понять. Пригляделся, а это вовсе и не львица, а кошка Маркиза. Вот так дела! Смотрю на леву, а это кот Жора. Я так обрадовался, выскочил из машины, и давай кувыркаться с ним на песке. Визжим, прыгаем, носимся, а Александр Михайлович наблюдает за нами. Потом подошел ко мне, изловчился и хвать меня за шкирку.

– Эх, Гришанька, вижу-вижу, – говорит, – и впрямь по охоте соскучился…

В этот момент я проснулся.

– Ты чего скулишь, родной? – Александр Михайлович присел рядом со мной на край дивана и стал гладить меня по спине. – Охота снится?

«Конечно, охота, Александр Михайлович! Вот прямо-таки сплю и вижу, как мы с тобой на льва бросаемся!»

Ой, это же надо! Ну, вот к чему может такое присниться? И львы, и Ольга Семеновна, и Маркиза, и ленивый Жора.

– Вставай, Гришка, – приказал хозяин, – пошли на свежий воздух.

Да, точно, опасность на каждом шагу. На прогулке встретили немецкую овчарку, она ни с того ни с сего начала лаять на меня как ошалелая. Но больше всего удивился Александр Михайлович.

– Кармен, что с тобой? – пораженно воскликнул Александр Михайлович. – Грина не признала? Ты чего?

Но собака не унималась. Рычала на меня так, словно я в чем-то виноват перед ней. Я уж и по-нашему, собачьему, ей говорю: ты, мадам, с ума сошла? Ты чего так кидаешься на незнакомых собак? А она знай лает и лает. Не стал я с ней связываться, натянул поводок и увел Александра Михайловича в сторону.

Вечером после прогулки за чаем Александр Михайлович спросил у Ольги Семеновны:

– Слушай, Оль, а может чужая печень у собаки изменить, к примеру, запах ее тела?

– Наверное, – пожала плечами Ольга Семеновна и испуганно спросила: – а ты к чему это спрашиваешь? Грин, что ли, по-другому пахнет?

– Да по мне-то, – усмехнулся Александр Михайлович, – как пах, так и пахнет, но вот сегодня Кармен на него почему-то набросилась. С чего бы это?

– А-а-а, – махнула рукой жена и облегченно сказала: – это у них бывает. Видимо, не все медикаменты еще выветрились, всякие больничные запахи. Они же, собаки, все бывают в ветеринарке на прививках, уколах, вот, наверное, и перепугалась.

– Ну, да, точно, – кивнул Александр Михайлович, – а я думаю, чего она так реагирует?