Зато Филу удалось выстроить мизансцену без реальных жертвоприношений. Кровь была та самая, купленная для нового фильма, итальянская. А рукоятку ножа на залипах он одолжил у знакомых киношников, которые снимали как раз очередной кровавый боевик, где ножи и заточки торчали из мертвых тел едва ли не в каждом кадре. У них этого добра было до хренищи. Аида же вообще сыграла свою роль идеально, не хуже настоящей актрисы.

Петрухи ему было не жаль. Сам, козел, на рожон лез. На халяву траву щипал. Ну так и пусть сидит теперь на привязи...

По весне Каверин пошел на поправку. Сильные приступы и провалы сознания случались только, тогда, когда приезжали особисты. Именно в такие моменты мозг Каверина поражала необратимая амнезия. В госпитале он значился Василием Бесфамильным.

Как только Каверин начал ходить, он стал задумываться над тем, как сделать отсюда ноги, пока его все-таки не раскусили. Ведь жизнь это не латиноамериканский сериал, где амнезия длится ровно столько, сколько требуется по сюжету. Любой доктор поопытнее здешних костоправов мог раскусить его в момент.

Он придерживался вполне продуманной версии, что приехал сюда разыскивать пропавшего родственника. Кажется, племянника. Но однажды попал в зону огня на какой-то железнодорожной станции. Где, когда и что, он «не помнил». И откуда он — не помнил, и даже кого искать приехал — забыл. Пытается вспомнить, но никак! Бесфамильный — и хоть ты тресни.

Каверин мастерски продолжал изображать из себя сильно контуженного, но понимал, что до бесконечности тянуть резину не сможет. Рано или поздно его прижмут к стенке и поймают на элементарных противоречиях. Он ведь заранее, в Москве никакой легенды не готовил. Такой, чтобы с документами, свидетелями и подстраховкой из Москвы-матушки.

Он даже предположить не мог, что Белый его так подставит. Ведь деньги-то на кону стояли немалые! Но он ни секунды не сомневался, что нападение на состав было спровоцировано Белым. Его звериное чутье в таких случаях никогда не подводило. Он, Белый, он, сука! Когда он начинал думать о Белове, крышу у него слегка сносило, поэтому он старался гнать его «светлый» образ подальше. Придет время — сочтемся. А пока надо было выбираться из этого сомнительного больничного рая.

Спасение пришло совершенно неожиданно — не иначе, как ангел-хранитель о нем вспомнил. Наконец-то! А то он было подумал, что и его амнезия прихватила.

Затяжные периоды беспамятства и болезненного сна сменились теперь у Каверина хронической бессонницей. По ночам он сидел на ящике из-под снарядов возле входа в палатку и смотрел на луну. Он чувствовал себя одиноким волком. Обложенным со всех сторон красными флажками. Буквально со дня на день его могли отправить на Большую землю и там уже доцросить с пристрастием.

А то и того хуже — засунут в какой-нибудь временный концлагерь. О таких «отстойниках» даже среди федералов ходили леденящие кровь легенды. Особенно славился зверствами такой лагерь в Чернокозово. А попасть именно туда у Каверина было все больше шансов. Майор-особист, наглый конопатый тип, пообещал ему это практически наверняка.