Лохматый юноша читал свои стихи.

Курбатов оглянулся на Наташу. Штопанная на локотках шерстяная кофточка. Волосы гладко причесаны в строгий пробор, по спине стекают две косы.

Эсмеральда поглядывала на него лукаво и ласково, держалась несколько покровительственно.

Выглядела она странно: одна половина платья ярко-зеленая, другая — желтая. Волосы седые, а губы лиловые. Разукрасила себя как на картине, что приметил Курбатов на стене в той комнате, где читались стихи.

Он проводил девушек домой, куда-то к Яузским воротам, понимая, что страшно рискует. Достаточно наткнуться на первый попавшийся патруль…

А потом в пустой квартире на Козихинском метался в растерянности и в гневе на себя.

Или и взаправду он полюбил? А имеет ли он право, он обреченный, может быть, на смерть, любить?

Наташа потянулась к нему, и Курбатов пытался себя убедить, что видит в Эсмеральде и в Наташе помощниц в своем деле, приходил к ним по вечерам. Они уходили с Наташей гулять. Изъяснялся он с ней таинственно, на что-то намекая, но недоговаривая, толковал о долге, чести, о своей обреченности, не замечая, что Наташа не вникает в смысл его слов.

Каждый час Курбатов ждал условного стука в дверь. Он метался по пустой квартире, взвинчивая свое нетерпение.

Стук в дверь поразил его как гром, он даже не сразу сообразил, что стук условный. Три частых удара и два удара пореже.

Он кинулся к двери и замер. Свершилось! Без дела Шевров в двенадцатом часу дня не мог прийти! Свершилось! Наташа! Он ничего не успеет ей сказать. А что сказать? Сегодня, через несколько часов, его имя прогремит на весь мир!

Курбатов распахнул дверь.

Из-за двери выступил незнакомый человек.

— Здесь не требуется ремонт канализации? — произнес он слово пароля.

Курбатов с недоумением уставился на него и вдруг торопливо ответил:

— Канализация исправна, надо починить рамы. Мы едем?

— Едем! — ответил Артемьев и двинулся в глубь квартиры.

— Я здесь один! Один я здесь!

Артемьев оглядел пустые комнаты и приказал:

— Одевайтесь!

Курбатов надел шинель, солдатскую шапку.

Артемьев даже присвистнул.

— Ничему-то вы, господа, не научились! — сказал он.

— Что такое? — Курбатов испугался, что этот мрачный посланец вдруг все отменит.

— В таком наряде? Хм! — Артемьев вздохнул. — Со мной сойдет. У вас есть оружие?

— Оружие? Есть!

Курбатов вынул из кармана брюк наган.

Артемьев взял наган Курбатова. Секунду, казалось, над чем-то раздумывал.

— Да… Оружие, прямо скажем, игрушечное… Но с оружием по улицам ходить сейчас опасно. Пусть пока ваша пушка полежит у меня в кармане. Так надежнее… Больше ничего нет?

— Нет! Зачем же? — Курбатов с удивлением взглянул на Артемьева.

— Вы знаете, Курбатов, что вам предстоит?

— Что?

— А разве Шевров не дал указания?

— Я его не видел три дня…

Артемьев вздохнул. Под усами скользнуло что-то похожее на улыбку.

— Я вас повезу к человеку, который вам все объяснит, — сказал Артемьев.

Они вышли в переулок. Артемьев осмотрелся. Могла быть и слежка, налаженная Шевровым. Свернули в подворотню, прошли двумя проходными дворами, вышли к автомобилю. Работал на малых оборотах мотор. Артемьев посторонился, пропуская Курбатова.