— Россия! — тихо произнес Вохрин. — Спит и не спит… Надвое разломилась Россия, вот и хочу знать, куда поведешь Наташу? В пустоту, на корабль и за море или здесь зацепишься? Слышал я о какой-то там истории в Москве… Рассказывала Наташа. Что за история?
— Та история, — ответил твердо Курбатов, — ни меня, ни Наташи не касается. Иначе и она сюда не вернулась бы, и я не приехал бы!
— Тихо! — остановил его Вохрин. — Я тебя в большевистскую веру не обращаю. Я и сам как бык на льду… Царя-батюшку не вернут, это я понимаю, а что там большевики делают, это мне еще неясно… Вы офицер, Владислав Павлович, у вас в руках оружие. В кого стрелять это оружие будет? В наших мужичков? Так знайте, мы не дворянского роду, мы из этих самых мужичков… Дед мой грамоты вовсе не знал, отец коряво расписывался. В меня стрелять?
Курбатов вздохнул с облегчением: легенда складывалась без обмана.
— Мне что в мужика стрелять, что в русского дворянина, — ответил Курбатов. — И туда и туда горько! Только за русским мужиком земля голая, а за дворянином сегодня иностранные войска стоят. А по ним стрелять для всякого русского честь и долг.
— Значит, в Красную Армию?
— Если возьмут — туда! Но есть у меня старый долг. Друга не друга, а своего старого учителя, отца-командира, должен доставить до дому. Он уже отстрелялся…
— Офицер?
— Подполковник… На Волгу отвезу, и тогда свободный у меня выбор.
Нельзя сказать, чтобы повеселел или успокоился Вохрин. По-прежнему лежали тяжелые складки на лбу.
Вошел в столовую Ставцев. Отлежался, обогрелся. Слышал он последние слова Курбатова. Так и уславливались. Но не выдержала душа, загорелась.
— Не то, не то лопочет мой юный друг! Никак не могу уговорить его… Сейчас самое время у меня отсидеться. За Волгой… Большевикам до лета жить, а дальше все опять перемешается.
Вохрин подвинул стул Ставцеву.
— Вы что же, монархист?
Ставцев рукой махнул.
— У русского человека, Дмитрий Афанасьевич, страсть к определениям! И чтобы в одно слово ложилось. Слишком много у нас придают значения власти, все всерьез, все тяжко и без юмора. Я долго жил в Англии… Современная страна. Король. Парламент. Король для ритуала, парламент для власти. Сегодня один премьер, завтра другого изберут. Там и власть судят как хочется, а от такого свободного суждения никто со злобой и не судит… А у нас или приемлют, как крестное целование, лбом в землю, царя за бога земного и небесного, а уж отвергнут, так и пикой пихнут. Я не за монарха, но против большевиков!
…Долго думали, как быть. Объявляться на селе гостями учителя или затаиться в его доме? Ставцев стоял за то, чтобы таиться, просил недельку на поправку, а потом хоть пешком идти. Курбатов помалкивал. Вохрин раскидывал и так и эдак. Решила все мать с обычной женской осторожностью. Кто, дескать, заставляет или торопит объявляться, нет в том никакой нужды. Увидят, услышат, тогда и объяснят. А венчаться все равно надо тайно. Теперь к этому обряду нет никакого почтения, могут и историю сделать. Сама ночью пошла к отцу Савватию, священнику местного прихода, договорилась с ним, что обвенчает он Курбатова с Наташей у себя в домашней молельне.