И ладью он строил необычную. Она могла ходить сама, с помощью винта, против течения и ветра. Князь о металле знал все. Привез интересный инструмент, который крутился, бил, строгал сам, стоило нажать на кнопку. Отца, уже в феврале, назначил мастером, обращался к нему как к барину, по имени-отчеству. Всегда вежливо. Никого никогда не бил, но штрафовал, если провинились, или выгонял с работы.
Через некоторое время и меня перевели со станка в мастерскую, где делались двигатели для тракторов и ладей, слесарем. А весной я попал на сборы, где из нас стали готовить воинов. Учили ходить строем, носить одежду, броню, заправлять койку, бегать по полосе препятствий. Вместе с молодежью вроде меня тут же учились и бывалые воины, которые помогали нам, соплякам, быстрее освоить тот или иной прием. Оружие у всех было шведское. Затем тех, кто учился быстрее и лучше остальных, посадили в ладью и отвезли на остров на полдороге к малому дому князя. Там нас еще раз переучил сам князь, и мы стали ротой разведки. Здесь я и узнал, что за оружие висело за спиной у князя, и сам научился пользоваться таким. Когда князь посчитал, что мы и техника готовы, нас погрузили на шесть ладей и отправили из Пайлаа по Шуе в Онегу, а потом мы спустились на Ладогу. Предстояло освободить полностью Водьскую пятину от свеев. В тот поход мы взяли боем Медведков монастырь, Орешек и Корелу, остальные крепостицы и военные поселения свеев сдались и дали присягу на верность князю. Гвардия больше в Пайлаа не возвращалась. Лишь несколько раз я бывал там в отпуске, когда учился уже в морском кадетском корпусе.
Со временем мастерская в Пайлаа стала больше производить станков для текстильной фабрики, а не ладей, но отец продолжал работать там директором механического завода и был одним из самых уважаемых в городе горожан. Пайлаа стала большим городом – больше Выборга. Только город теперь звался Князево.
Грамоте меня еще отец учил, поэтому я только переучился на новый алфавит, но два года изучал математику и русский язык в вечерней школе при роте. Зимой была война со шведами, и на следующую осень я поступил в кадетский корпус. Перед этим меня перевели из гвардии в пограничную службу, и я получил под свое начало парусно-моторный катер береговой обороны. Ходить на кочах, построенных отцом, я начал с детства, поэтому больших сложностей не возникло. А владение оружием и уход за ним были крепко вбиты в гвардейской роте.
Летом мой катер задержал два шведских корабля, которые попытались войти в Выборгский залив, и я получил офицерское звание лейтенант, хотя только начал обучаться в корпусе. Кроме командования кораблем и учебы меня нагрузили и подготовкой кадетов по нескольким дисциплинам. То, что умел сам, требовалось передать младшим товарищам. Через год, сдав курс сферической геометрии, навигации и парусного дела, был отправлен помощником капитана на барке «Выборг» в рейс в Египет. Перед отправкой князь лично проинструктировал меня, что я обязан привести корабль домой, если с капитаном что-либо случится. О том, что могло случиться с капитаном, мне тоже сказали. Вместе с нами в рейс шли гвардейцы из нашей роты, которые обеспечивали безопасность, а меня на всякий случай посадили на этот рейс, чтобы подстраховать гвардейцев. Я единственный из самой первой роты стал военным моряком.