— Да я… — тут же вскидываюсь в праведном гневе, но он прерывает решительно:

— Неважно. До полной проверки информации ты будешь под присмотром. И не просто под присмотром…

Я молчу. В принципе, я готова к его любому предложению. И даже знаю, на какие точно не соглашусь.

Он усмехается мне, словно мысли в этот момент читает, и говорит:

— У меня есть для тебя работа, Саша.

Опа! А вот этого я не ожидаю!

— Нет, Гор, без меня, — Виктор завернул на улицу, где жили родители, — да, Крещение, сам понимаешь.

— Ладно, тогда завтра созвонимся, — пробасил в трубку Гордей Волгин, тоже подполковник, но из другой, смежной структуры, — может, подъедешь к утренней рыбалке?

— Посмотрим, не буду обещать.

— Опять друга на бабу променяешь?

— Да ты чего? Как можно? Чтоб тебя — и на бабу… Только на двух!

— Смотри, — Гордей, которого в узких, ну очень узких кругах звали по-простому, Гором, и, надо сказать, очень ему это прозвище шло, сгустил и без того низкий бас, — а то помнишь, как в «Стеньке Разине»?

Гор был большим ценителем оперы, рыбалки и активных видов спорта.

— Не помню, — открестился Виктор, захлопывая дверцу машины, — это ты у нас театрал.

— Бля, ну вот какой из тебя начальник? Кругозора никакого…

— Ну да, как ты, эпично мозг ебать подчиненным не умею, — рассмеялся Виктор, взбежал на крыльцо и нажал на звонок.

— А надо бы уже уметь… А то так и генералом невнятным будешь…

— Да мне до генерала, как до Китая раком…

— Не так уж далеко…

Тут открылась дверь, и Виктор, оторопело глядя на девушку в строгом платье с небольшим фартучком спереди, торопливо попрощался:

— С Крещением, Гор!

И, не слушая ответной любезности, нажал на сброс.

— Привет, Саша.

— Добрый вечер, Виктор Евгеньевич.

Снегурка, которую он со Старого Нового года не видел, опустила взгляд и отошла в сторону, давая ему войти.

— Как дела? — он раздевался, машинально расстегивал пуговицы пиджака, а сам не сводил глаз с девушки. Так похожей и так не похожей на ту самую Снегурку, что было нереально сладко трахать в новогоднюю ночь.

Она поправилась немного, округлилась. Щечки стали розовыми, чисто вымытые волосы — светло-золотыми. И вообще она производила впечатление нежной феечки, красивой и невинной. Оттого воспоминания, как он целовал эту феечку, как брал ее, заставлял садиться на себя верхом, выгибаться ломко и изящно… Завели.

Почувствовав привет снизу, Виктор нахмурился и уже с неудовольствием посмотрел на девушку.

— Все хорошо.

Она опустила взгляд, то ли изображая невинную овечку, то ли реально смущаясь. Виктор склонялся больше к первому варианту. Потому что невинная овечка из нее, как из него знаток оперы.

— Обживаешься? Все получается?

— Да…

И опять все это, не поднимая взгляда.

Ах, ты ж… Святая ты невинность…

Ладно.

Виктор кивнул и прошел в гостиную, к родителям и сестре.

Гостей сегодня не приглашали, Крещение в семье Старицких отмечалось исключительно в семейном кругу.

Экономка тетя Валя, которая работала в семье ровно столько лет, сколько было младшей сестре Виктора, Светлане, мелькнула в проеме двери, улыбнулась ему и убежала по своим делам.