Кристина уронила голову на руки, пряча полные слез глаза. Как такое возможно? Все было так чудесно. Она подумала о Кати и Штефане: счастливцы, они не замечают происходящего, их единственная беда — чересчур заботливая мать Кати. И вдруг ей в голову пришла одна мысль. Она вытерла глаза и взглянула на маму.
— Передашь Исааку записку от меня?
Мутти плотно сомкнула губы, хмурясь все больше и больше. Немного помолчав, она убрала со лба дочери пряди волос.
— Думаю, это не повредит. Напиши поскорее, у меня мало времени. Но пока все снова не наладится, ты не должна его видеть.
Кристина повернулась, чтобы уйти, но мать удержала ее за руку:
— Тебе нельзя с ним встречаться. Ты понимаешь это?
— Ja,[18] Mutti, — промолвила Кристина.
— Поторопись.
Кристина вихрем взлетела наверх в свою комнату и закрыла дверь. Несколько дней назад она украсила окна с расстекловкой, приклеив к каждому квадрату толстого мутного стекла листья осенних деревьев: золотого бука, желтого дуба, красного клена и оранжевого пекана. Сейчас это казалось ребячеством. Теперь убогая комната отражала ее внутреннее состояние: холодная и пустая, как пещера, сквозняки надвигающейся зимы уже проникают сквозь незаметные трещины в камне и сухом дереве. Всю обстановку составляли сосновый гардероб, узкая кровать, деревянный стол и стул, а вытертый ковер на плиточном полу дарил мало тепла и уюта.
Кристина достала камушек Исаака из кармана, зажала его в кулаке и приложила к сердцу, одновременно ища на столе бумагу и карандаш. В глубине выдвижного ящика завалялись два сложенных листа из школьной тетрадки, а огрызок карандаша нашелся между стопкой потрепанных книг и стареньким плюшевым медвежонком, который раньше рычал, если ему нажимали на животик, но теперь издавал только стон. Кристина бережно опустила камушек в передний правый угол ящика, взяла с полки книгу и подложила ее под бумагу.
Затем девушка села на кровать и полными слез глазами уставилась на чистый лист. Наконец она вытерла глаза и начала писать:
Милый Исаак!
Утром я была безмерно счастлива. Но теперь мне тяжело и страшно. Ты был прав во всем, что рассказывал мне о Гитлере и гонениях на евреев. Прости, что всерьез не прислушивалась к твоему мнению. Только что мама сообщила мне, что из-за нового закона мы больше не можем работать у вас. Она запретила мне видеться с тобой. Что же такое происходит? Пожалуйста, скажи, что мы найдем способ быть вместе. Я скучаю по тебе.
Люблю тебя,
Кристина
Она запечатала письмо в мятый конверт, который обнаружила в одной из книг, и отдала матери.
— Собери на стол, bitte, — попросила мутти. Она повесила фартук с обратной стороны кухонной двери и сунула руки в рукава черного шерстяного пальто. — Колбаски и лук готовы. Накрой сковороду и оставь на краю плиты, чтобы не остыло, — мать открыла ридикюль и положила письмо между кошельком и парой серых перчаток. — Если я не вернусь в течение часа, обедайте без меня.
Кристина стояла в коридоре и смотрела, как мать спешно спускается по ступеням. Боль и страх придавили ее, словно гранитная плита. Мама суетливо, что было совсем на нее не похоже, поправила шарф и воротник пальто; каблуки ее ботинок простучали через переднюю быстрее, чем обычно. Услышав, как входная дверь с тяжелым стуком закрылась, Кристина направилась в гостиную.