– Вы правильно заметили, шефиня – дура, – зло сказала Олеся, – она подозревает, что служащие своим еще какие-нибудь неположенные льготы предоставят. Но не это главное, наша Марина Ивановна просто сволочь, постоянно повторяет: «Хотите отдыхать? Берите туры за полную стоимость. У вас, лентяев, отличные оклады».

Я подняла руку.

– Не стоит продолжать. Вы решили обмануть вредную Марину Ивановну?

– Ага, – по-детски ответила Олеся, – фамилии у нас с Галкой разные. Откуда кому про родство прочухать? Поэтому Родька за евриками и прикатил.

– Допустим, – кивнула я и хотела задать следующий вопрос, но не успела.

В гостиную вошла Галина и мрачно произнесла:

– Лопатку тоже скоммуниздили! На кухне ее нет!

– Обнаружилась еще какая-то пропажа? – деловито осведомилась я.

Галя плюхнулась в кресло.

– Моя бабушка была из обеспеченной семьи, маме от нее в наследство много чего досталось.

– Не забудь сказать, что мамуля наша жила весело, – неожиданно разозлилась младшая сестрица, – все прогуляла, экономить не хотела и не умела. О нас не думала, не заботилась, что дочкам достанется. «Живу на полную катушку» – вот ее девиз.

– Мама любила подарки делать, – закричала Галя, – а ты всегда злилась, что мне золото дарят, а тебе нет!

Младшая сестренка поджала губы.

– Я не завистливая. Но странно получалось. Мать брала бабушкину вещь, допустим, старинный перстень, продавала его, гуляла, веселилась, потом ей становилось стыдно. И чего дальше? Летит мамахен в магазин, покупает на остатки денег золотую цепочку и Галке дарит: «Носи, доченька». Старшей она и правда в клювике барахло притаскивала, а мне фигу.

– Моя ювелирка дорогая! – заорала Галина. – С камнями!

– Перестань, – поморщился Родион.

Олеся засмеялась:

– Дешевый ширпотреб, просто он сильно блестит. Не надо сейчас никого в заблуждение вводить. Татьяна, драгоценности не представляют особого интереса, чепуха на постном масле.

– Мама не знала, что умрет, – всхлипнула Галя, – поэтому она мне первой приданое создавала. Сначала старшую замуж выдают. О тебе она собиралась чуть позднее позаботиться.

– Слава богу, не успела, – фыркнула Леся.

– Прекратите, – повысил голос Беркутов, – Тань, прости. Девочки очень нервничают.

– Так что еще украли? – повторила я вопрос.

Леся поправила волосы:

– После кончины мамы от всех тщательно хранимых бабушкой ценностей остались лишь серебряные сахарница и лопатка для торта. Мы с Галиной поделили жалкое наследство, сестра захотела взять лопатку, очень красивая штука, ажурная.

– Вот вор ее и унес, – прошептала Галя.

– Ну, в этом случае уголовник не ошибся, – буркнула Олеся. – Прибор старинный, еще из царского серебра, ручной работы. Вот гад!

– Вы не о ней ли говорите? – спросила я, указывая на полированную стенку. – Вон там, на полке блестит.

Сестры разом бросились к шкафу.

– Она! – завопила Галина. – Не исчезла! Я перепутала, не на кухне серебро оставила. Глядите, какая суперская.

Я подошла к женщинам и осторожно взяла прибор. Да, сейчас таких не делают. Похоже, на изготовление лопатки пошло полкило драгоценного металла и работал над ней трудолюбивый человек. Ювелир старательно выполнил сложный узор, украсил ручку орнаментом из птичек и виноградной лозы. Вещь на самом деле красивая, оригинальная и, вероятно, совсем не дешевая. Жаль только, что она давно не чищена.