— А вдову с ними посадить? — спросил Брюнхвальд тихо. И склонившись к уху кавалера, добавил: — Или, может… — он многозначительно замолчал.

— Чего? — так же тихо спросил Волков. — О чём вы?

— Просто у меня давно бабы не было, — оправдывался старый солдат, — может, я возьму её себе на сегодня. Уж больно она приятна.

— Берите, только не вздумайте её в трактир тащить, а то мне отец Иона всё утро высказывал за неё, епитимью наложил.

— Я видел, — кивал Брюнхвальд.

— Сейчас отпустите её, да скажите, что ночью к ней придёт, чтобы ждала.

— Думаете, не откажет она мне?

— Не откажет, не ей сейчас отказывать, а вздумает кобениться, так скажите, что посадите её в один подвал с этими, — Волков кивнул на баб и мужиков, что сидели у стены. — Уж ей точно с ними в одном подвале сидеть не захочется.

Брюнхвальд слушал и кивал, его лицо озарило восхищение:

— И то верно, хорошо, как вы всё придумали, ох, и умны вы, кавалер.

Его слова Волкову польстили.

Брюнхвальд, видно, с вдовой договорился. Был он в чистых штанах, вымыт, и сапоги его были начищены. Они сидели за столом, но не с монахами. Пред Брюхвальдом стояло пиво, Волков, вспомнив, что ему пост в наказание назначили, сидел с водой кипячёной. И тут к ним подошёл человек в доброй одежде и, поклонившись, сказал:

— Доброго вам вечера, добрые люди. Мой господин барон фон Виттернауф, желает знать, не хотят ли добрые господа разделить с ним ужин?

У Брюнхвальда время ещё, вроде как, было, а Волкову так и вовсе до утра был свободен, они переглянулись и кавалер сказал:

— Мы рады будем хорошей компании.

— А не смутит ли добрых господ, что барон примет их в постели, так как болезнь досаждает ему.

— Мы знаем о болезни твоего господина, — отвечал Волков, — и нас это не смутит.

Слуга ещё раз поклонился и жестом пригласил воинов в самые дорогие покои, что были в этом постоялом дворе.

Стол, придвинутый к кровати барона, был уже накрыт. Сам барон Виттернауф был слаб, но чист. Почти седые бородка и усы красиво подстрижены, барон был приветлив и улыбчив. Рядом с ним стоял брат Ипполит. Господа раскланялись и познакомились с бароном. Уселись за стол. Барон предложил им вина, пока блюда не подадут, Брюнхвальд с радостью согласился, а кавалер отказался вежливо, просил воды.

— Вы не пьёте вина? — удивился барон.

— У кавалера пост, — ответил за Волкова Брюнхвальд.

— Помилуйте, господа, так до Великого поста ещё три недели, — недоумевал барон.

— Кавалер Фолькоф, рыцарь божий, а у них всё не так как у простых людей, — продолжал говорить Карл.

— Ах, вот как, — уважительно произнёс барон, — значит, вы и еду скоромную не отведаете.

— Мне будет достаточно хлеба, — отвечал Волков.

— А не тяжко ли вам будет, друг мой, сидеть за столом, на котором будут пироги и жареная свинина? — спрашивал барон.

— Не волнуйтесь, господин барон, я уже дано привык, — зачем-то соврал кавалер.

Барон понимающе кивал и восхищался, тем временем им подали пирог. Этот пирог был нечета той дряни, что Волков ел днём. И он пожалел, что у него пост, да делать было нечего, пост у рыцаря божьего, он ест хлеб.