— Это я к вам пришла в виде черта, — вконец разозлилась Настя. — Вообще сейчас сниму всех с магического салона. Какого дьявола вы тут устроили? А если бы начальник пришел? А если бы старший вожатый заглянул? Где бы я вас искала?

Она чиркнула зажигалкой и поднесла огонек к веревке. Синтетический материал задымился и завонял. Девчонки все заморщились, заотворачивались.

— Приблизительно так будет пахнуть в аду, куда вы непременно попадете за бесовское увлечение предсказаниями, — пыталась еще выказывать свое раздражение Настя, хотя уже успокоилась. — Брысь отсюда!

Не успела дверь распахнуться, как девчонки вылетели в коридор. Настя помахала перед собой рукой, прогоняя неприятный дым. Обернулась.

Веревка и правда какая-то дико ядовитая, у Насти начались зрительные галлюцинации — показалось, что сероватый дымок складывается в обнаженную мужскую фигуру. Мускулистые плечи, волевой подбородок, опущенные глаза. Так… скорее на воздух.

Но прежде чем уйти, Настя все привела в порядок. Задвинула шкафом дверь, создала видимость ее закрытости. Пока сворачивала ватман, с неприятием смотрела на закапанные буквы. Напридумывают же! Вельзевула они вызывали. А почему не Люцифера? В конце концов, чем им Пушкин не угодил? Он хотя бы безобидный. Ну, вызвали бы они его и что бы стали делать? Желания загадывать? А потом? Не может же он быть вечно у них на посылках! Сам не уйдет, хулиганить примется. Кстати, а что у девчонок с желанием было-то? Неужели хотели себе колдовских бонусов поднакопить?

В эту секунду Насте словно кто на легкие нажал. Горло перехватило. Настя закашлялась, вывалилась в коридор, движением прогоняя неприятное предчувствие беды.

Точно — ядовитая веревка. И где они ее взяли?

Обычно Вовка проводил время в пятом корпусе. Там работали «старички». Сестра Стаса Тома, Макс Первый и Макс Двенадцатый (звали их так потому, что в прошлом году один работал на первом отряде, второй на двенадцатом), толстая добродушная Ирка Поседина. Все они ездили в лагерь не первый год, и Толмачев предпочитал коротать вечера у них. Пил чай, слушал, как Макс Первый играет на гитаре. Туда же часто сбегал Полкило. Там же появлялся его брат Сережка Ермишкин, высокий, улыбчивый парень, проводящий дни в радиорубке.

Попытки вожатых старших отрядов заманить Вовку к себе успехом не заканчивались. Хотя Насте очень нравилось сидеть с Толмачевым. Он рассказывал истории, шутил, перекидывался остротами с Женькой. После такого вечера наутро Настя чувствовала и себя причастной к великому братству «старичков», где можно чаще видеться с Вовкой, где можно добиться его расположения.

В этот раз старший вожатый пришел к ним сам. Была полночь. В коридорах только-только затихла «вечерняя» жизнь. Настя вернулась из палаты девчонок, где за стремительные полчаса они успели обсудить все новости и в который раз услышать извечную истину, что разным мальчикам нравятся разные девочки. Потом посидели в тишине, слушая, как через три стенки Женька негромко играет мальчишкам на гитаре.

Настя вошла в свою комнату, где жила вместе с вожатой второго отряда Наткой Цветаевой, включила свет и чуть не вскрикнула от испуга. За окном, положив локти на подоконник, стоял Вовка. Он усмехнулся такой милой, такой родной улыбкой и вдруг сказал невозможное: