Бобер замялся, запереступал своими мохнатыми лапами, закряхтел, а после уставился своими глазами-бусинками на Барона.

– Наследие Демиургов же, – жалобно проныл он. – Его просто так отдавать не следует. Вдруг они придут и спросят? И что тогда?

Сэмади раскурил сигару, выпустил колечко дыма и молча уставился в звездное северное небо.

– Ты говорил, черный брат, что мы с тобой теперь пойдем до самого финала, – напомнил я ему. – Мне эта слеза не для забавы нужна, поверь. С ее помощью я поставлю под наши знамена кучу отличных бойцов и дополнительную богиню. Возможно, не самую сильную, но богиню. Эти все будут сами за себя, то есть поодиночке. Не верю я, что Месмерта и Витар выступят совместно, слишком уж паскудные они личности. Они поодиночке, а у нас сразу двое. Плюс ты, наследник бога и сам почти бог. Мы всех раздавим.

– А потом? – уточнил Сэмади, не отрывая взгляда от небесной механики. – Что потом?

– Если оно для нас с тобой наступит, разберемся, – пообещал я. – В любом случае это лучше, чем до конца своих дней прятаться от слуг Витара или Лилит, верно? Тиамат не самая добрая госпожа, но она живет сама и дает жить другим. Уже немало, согласись?

Все же я слишком хорошо его изучил за это время. Он уже согласен, просто не хочет вот так сразу дать мне это понять. Ну или думает, какую выгоду из данного предприятия можно выжать.

– Отдай, – велел Барон своему подручному. – Отдай ему то, что он просит.

– Но все же! – проныл Шурш. – Но как же? Демиурги же!

– Мне встать с трона? – немного удивленно произнес Сэмади и перевел взгляд на бобра. – Но если я это сделаю, то…

– Не надо. – Мигом вытянулся по стойке «смирно» бывший слуга неизвестной мне Клио. – Я понял. И заранее извиняюсь!

За что именно он попросил прощения, я понял секундой позже. Шурш невероятно широко разинул рот, а после засунул туда правую лапу. Зрелище было то еще и, похоже, обещало стать куда более эффектным.

Сэмади тоже глядел на происходящее с интересом, то и дело попыхивая сигарой. Да что Сэмади? Покойники – и те перестали плясать, столпились рядом с нами и шушукались друг с другом, таращась на бобра, который засовывал лапу в горло все глубже и глубже. Вот что значит нежить, им куда проще существовать на белом свете, чем нам, живым. Меня бы и в игровом состоянии уже стошнило, полагаю.

Через минуту глаза Шурша вытаращились просто-таки как в мультике, после он невнятно хрюкнул, фыркнул, что-то внутри него екнуло, он наконец-то извлек лапу из горла, а после протянул ее ко мне.

Она была не пуста – там искристо поблескивало крохотное зернышко. Слеза Демиурга.

– Бери, – просипел Шурш, – Теперь тебе его хранить. Может, оно и к лучшему.

Одна слезинка, конечно, еще не весь комплект, но хоть что-то.

Первым делом я глянул пергаментный свиток с творчеством моего друга бобра. Ну, интересно же, на самом-то деле! Да, какой-нибудь матерый игрок меня сейчас осудил бы, дескать, у тебя там неразобранные предметы лежат, а ты стихи читаешь.