– Осталось проверить логическую цепь, – сказал Ричардс. – У нас на всякий случай есть страховочный блок поддержки.

Джанет подошла к полкам с картотекой и стала просматривать карточки тестов. Просмотрев несколько карточек, она спросила:

– А нет ли у вас психодексных карточек?

– Есть. Вон там, – сказал Герхард. – Тебе нужны пятипространственные или "н" – пространственные?

– "Н" – пространственные.

Герхард выдвинул ящик и вытащил лист картона.

Еще он вынул плоскую планшетку. К планшетке на цепочке был привязан заостренный металлический штырек, похожий на карандаш.

– Но это же не для вашего пациента третьей стадии? – спросил он.

– Для него, – ответила Росс.

– Вы уж и так использовали на него много психодексов…

– Нужна еще одна – для истории болезни.

Герхард отдал ей карточку и планшетку.

– Ваш пациент понимает, что с ним делают?

– Он понимает почти все.

Герхард покачал головой.

– Он, наверно, совсем спятил.

– Да, – сказала Росс. – В том-то все и дело.

На седьмом этаже она зашла в кабинет дежурных медсестер и попросила историю болезни Бенсона. В кабинете сидела новенькая.

– Извините, но родственникам не разрешается знакомиться с медицинскими записями.

– Я доктор Росс.

Сестра смутилась.

– Извините, доктор. Я не обратила внимания на ваш значок. Ваш пациент находится в палате семьсот четыре.

– Какой пациент?

– Малыш Джерри Питерс.

Доктор Росс подняла брови.

– Разве вы не педиатр? – спросила сестра.

– Нет, я психиатр Центра нейропсихиатрических исследований. – Она услышала гневные нотки в собственном голосе и расстроилась. Впрочем, разве она не привыкла с юности то и дело слышать: «Но вы же не хотите стать врачом, вы, очевидно, хотите стать медсестрой?» или «Ну, для женщины самое милое дело – педиатрия, то есть это самое естественное…»

– А, значит, вам нужен мистер Бенсон из семьсот десятой. Его только что…

– Спасибо! – Росс взяла историю болезни и пошла к палате Бенсона.

Она постучала – и услышала выстрелы. Потом открыла дверь. Свет был потушен – горел только ночник у кровати, но комната купалась в голубом сиянии, струящемся от телеэкрана. Человек на экране говорил:

– …умер, не успев упасть на землю. Две пули попали в сердце.

– Вы здесь? – спросила она и шире открыла дверь.

Бенсон поглядел на вошедшую. Он улыбнулся и нажал кнопку на панели около кровати – телевизор погас. Его голова была обернута полотенцем.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она и села на стул около его кровати.

– Голым, – ответил он и указал на полотенце. – Вот смех! Только когда тебя обреют наголо, осознаешь, сколько у тебя волос на голове. – Он дотронулся до полотенца. – Женщине, наверное, еще хуже.

Он поглядел на нее и сконфузился.

– Это совсем не смешно, – ответила она.

– Пожалуй, – он откинулся на подушку. – После этой процедуры я посмотрел в мусорную корзину – и просто оторопел. Как же много волос! Голове сразу стало холодно. Вот что самое занятное – то, что голове холодно. Потому мне и повязали полотенце. Я им сказал, что хочу взглянуть на голову – хочу, мол, посмотреть, как она выглядит лысой – а они говорят: лучше не надо. Ну, я подождал, пока они уйдут, потом пошел в ванную. А когда вошел туда…