«Хорошо устроился Корлеонушка, – думал Жихарь. – Чего ж тамошний князь смотрел, ушами хлопал, сам дань не собирал? Или собирал, а Корлеонушка еще и свою долю прихватывал?»

Жизнь в заморском государстве, воспетом Рапсодищем, была какая-то незнакомая и от того любопытная. Богатырь заслушался и представил себе шумную свадьбу в богатой усадьбе Корлеонушки, счастливых жениха и невесту, потом вдруг с огорчением узнал, что были у тихого дона Корлеонушки злобные земляки-соперники. Он даже ахнул от огорчения, когда услышал, что эти самые соперники подослали к тихому дону наемных убийц и тяжко его ранили. И все за то, что отказался торговать дурман-травой. Ладно, хоть сыновей наплодил, было кому заступиться.

Жихарь еще загадал себе наперед спросить у Рапсодища, что такое Мафия, но тут у входа остервенело зазвенел колокольчик.

Слушатели огорченно загалдели, потому что сразу поняли, в чем дело, а богатырь был человек новый.

По здешним законам в полночь всякий шум и гульба на ярмарке прекращались, огни гасились, а стражники с фонарями и колокольчиками начинали вершить обход.

Торгованы испуганно притихли, когда под навес вступил невысокий лысый старичок в сермяге и лаптях. Все лицо у старичка было как у младенчика, зато глаза как буравчики. В руке он держал фонарь.

– Сам Полелюй пожаловал, – тихо сказал Мутило. – Он с добром не ходит…

– Песня вся, больше петь нельзя, – густым голосом сказал хозяин ярмарки. – Устарелла изрядная, сам бы еще слушал, но порядок есть порядок. На торгу два дурака: один дешево дает, другой дорого просит. Чтобы не было завтра разговоров, что, мол, с похмелья либо спросонья обмишурился, расходитесь ночевать. Блох у нас не водится, спите спокойно. Завтра будет день, будет и торговля. Будет вечер – будет и песня.

Торгованы нехотя подчинились, уговорив Рапсодища назавтра продолжить песню про тихого дона, щедро давали задаток.

– А вас двоих я попрошу остаться, – сказал Полелюй, обращаясь к Жихарю и Мутиле.

Конь взял и заплакал…

Федерико Гарсиа Лорка

Хозяин ярмарки поставил свой фонарь на стол и уселся.

– Вы тоже садитесь, – предложил он, и Жихарь только тут сообразил, что стоит.

Мутило досадливо кряхтел.

– Нечего кряхтеть, – сказал Полелюй. – Сам виноват. Нарушаешь уговор. Будь и тому рад, что тебя с ярмарки не гонят. Нет, он мошенничать вздумал, мое доброе имя позорить…

– Чего мошенничать, чего мошенничать? – заерепенился Мутило. – Уж нельзя честному водянику и по торговым рядам пройтись!