Здесь, у истока, не стоит говорить ни о вине, ни о заслуге. Здесь нет никаких оправданий для недостатка - ибо я и никогда не бываю вполне сам собою, - и нет законных оснований для мнимого преимущества исполнивших требование - ибо всегда непременно должно было прибавиться то, что зависело не от меня. Все экзистенциальное пребывает вне тех объективностей, которых я могу рационально-целесообразно желать или не желать. Исторично-уникальное явление коммуникации есть некое целое, которое возникает не так, что я уже есмь я сам и только приобретаю теперь еще что-то, но это - целое, в котором только я и становлюсь по-настоящему сам собою; но как необъективное целое оно безосновно (grundlos). Коммуникация есть исток экзистенции; то в ней, что зависит от моей свободы, есть в ней заслуга и вина (Kommunikation ist Existenzursprung; soviel in ihr an meiner Freiheit liegt, ist in ihr Verdienst und Schuld). Я могу легкомысленно пожертвовать развивающимся зачатком и пройти мимо него или жить так, что этот зачаток вскоре замрет сам. Если при прерванной и неразвившейся коммуникации сами собою напрашиваются чувства вины, то и в самом осуществлении коммуникации меня также наполняет сознание незаслуженного мною как чего-то непостижимо ставшего и дарованного, а в неосуществлении ее, опять-таки, чувство - отнюдь не окончательного - одиночества, в котором, поскольку я поистине пытаюсь разбить это одиночество, я сам создаю себе своего друга в трансценденции.
б) Историчная узость коммуникации.
- Дело обстоит так, как если бы каждый имел претензии к каждому. Так же как уклонение, в ответ на волю другого к коммуникации есть моя вина, так вступление в действительную коммуникацию имеет следствием исключение всех других возможностей. Я не могу добиться дружбы со всеми.
Но я уже разрушаю свою коммуникацию, если ищу коммуникации с возможно большим множеством. Если я хочу воздать по справедливости всем, т.е. каждому, кого я встречаю, то я наполняю свое существование поверхностными содержаниями и, ради воображаемой универсальной возможности, не умею справиться с данной единственной историчной возможностью в ее ограничениях.
С истоком коммуникативного сознания бытия сопряжена как неизбежная вина объективная узость его явления; но только в ней же возникает также и подлинная ширь.
Просветление экзистенциальной коммуникации
Вопреки склонности к самодостаточности, вопреки довольству собой в знании, присущем сознанию вообще, вопреки своеволию индивидуума, вопреки стихийной тяге замыкающейся в себе самой жизни, вопреки потерянности в наличной традиции как привычной форме жизни - философствование хочет просветлить для себя ту свободу, которая, перед лицом всегда грозящего солипсизма или универсализма существования, изначально овладевает бытием при посредстве коммуникации. Это философствование призывает меня из меня самого (appelliert aus mir an mich) удерживать себя в открытости, а затем безусловно принять осуществленную коммуникативную связь. Оно пытается сохранить ту возможность, которую безотрадно отрицает солипсизм и универсализм сознания вообще.