– Шесть лет в Англии, – бурчал я, – и она уже воображает себя Джеймсом Бондом.

Сейди, не оборачиваясь, врезала мне локтем и упорно продолжала ползти дальше.

Еще пара метров – и мы оказались как раз за тем большим высохшим деревом. Из-за него до меня донесся голос отца: «… должен, Амос. Ты ведь знаешь, что это будет правильно».

– Нет, – резко возразил его собеседник, которого, надо полагать, и звали Амосом. Он говорил басовито, ровно – и очень настойчиво, с заметным американским акцентом. – Джулиус, если тебя не остановлю я, это сделают они. Пер Анх уже навис над тобой.

– Какой еще Пер? – озадаченно прошептала Сейди, повернувшись ко мне.

Я так же озадаченно помотал головой.

– Давай лучше убираться отсюда, – шепнул я, понимая, что нас вот-вот засекут и тогда нам мало не покажется. Но Сейди, само собой, пропустила мои слова мимо ушей.

– Они не знают, в чем состоит мой план, – продолжал отец. – И к тому времени, когда они начнут догадываться…

– А дети? – тут же перебил его Амос. – Как быть с ними?

От этих слов волосы дыбом встали у меня на затылке.

– Я принял меры, чтобы защитить их, – отрезал отец. – И кстати, если я этого не сделаю, мы все окажемся в опасности. А теперь отстань от меня.

– Я не могу, Джулиус.

– Ты что, бросаешь мне вызов? – мрачным тоном осведомился отец. – Тебе никогда не одолеть меня, Амос.

Я не видел отца в такой ярости со времен пресловутой Битвы Шпателя и не горел желанием увидеть подобное снова, однако эти двое, кажется, всерьез настроились на драку.

Прежде чем я успел хоть что-то предпринять, Сейди вдруг выскочила из укрытия, громко воскликнув: «Папочка!»

Отец изрядно изумился, когда она повисла у него на шее, однако тот второй, Амос, обалдел еще больше. Он тут же резко отвернулся и чуть не свалился, наступив на полу собственного пальто.

Очки слетели у него с носа, и у меня мелькнула мысль, что Сейди, пожалуй, была права. В нем и впрямь было что-то неуловимо знакомое… как очень-очень далекое воспоминание.

– Я… мне пора, – сказал он, поправил свою шляпу и тяжело поплелся прочь по улице.

Отец некоторое время глядел на его удаляющуюся спину, одной рукой прижимая к себе Сейди, а другую запустив в свою рабочую сумку, свисающую у него с плеча. И только когда Амос скрылся за углом, папа наконец расслабился: вынул руку из сумки и улыбнулся Сейди.

– Ну здравствуй, моя сладкая.

Сейди тут же оттолкнула его и сложила руки на груди.

– Ах, теперь, значит, твоя сладкая? Ты опоздал! Время посещения уже почти закончилось! И что это такое здесь было? Кто он, этот Амос, и что еще за Пер Анх?

Отец прямо остолбенел и только таращился на меня, словно пытаясь понять, как много мы успели подслушать.

– Ничего, ерунда, – сказал он с деланой небрежностью. – Слушайте-ка лучше: у меня на сегодня задумано нечто потрясающее. Как насчет похода в Британский музей?

Сейди плюхнулась на заднее сиденье такси между мной и папой.

– С ума сойти, – принялась бухтеть она. – У нас всего один вечер вместе, и ты собираешься потратить его на свои дурацкие исследования.

Отец попытался изобразить бодрую улыбку.