– После того как дожди отступают, начинается сезон набегов. Тирас вчера сказала, забыл? С ходу нарвемся. Кстати, где там наши керкары? Не разбежались еще?

– Нет. Я их чувствую. У меня с ними связь – непрочная, но все-таки стабильная.

– Это хорошо… без них нам будет труднее. А что с Шаргионом?

– Мы каждый день общаемся. У него привычка вылезать на связь в самый что ни на есть неудобный момент. Последний раз это было тогда, когда я сидел на унитазе. Ему срочно потребовалось узнать, что такое любовь.

– Объяснил?

– Как мог.

– А мне не можешь объяснить?

– Чего?

– Что такое любовь. Вот за что я люблю тебя такого – жесткого, угловатого, мужлана эдакого! Иди ко мне, ну! Или растратил все на залетных баб?

– Ничего не растратил, еще и на вас с Хагрой хватит.

– При чем тут Хагра? Я твоя жена. Хагры тут нет и не было!

– Наглая врушка! Кому ты врешь? Мужу? Да я тебя как облупленную знаю! Что, думаешь, я не чувствую, когда ты Хагру выпускаешь? Вы ни черта не знаете, что ведете себя по-разному! Ты любишь одни позы, она другие, ты эдак постанываешь, когда кончаешь, а она вся дергается и завывает, будто у нее приступ эпилепсии… Впрочем, обе вы похожи в одном: пока я разок, вы по пять раз кончаете. Вот вы и нашли друг друга, распутницы! Помалкивала бы уж насчет мужланов и залетных баб!

– Хм… и давно ты знаешь?

– Давно. Не помню, когда узнал.

– И мне ничего не говорил? Изменял мне с Хагрой?! Ах ты…

– Тихо, тихо… ручки в стороны, вот так… какая у тебя нежная грудь… Воительнице не пристало такую иметь, да, Хагра?

– Не Хагра я!

– Да какая разница… получите, обе…

– Ох… да, да!

– Доброе утро. Как спалось? Слышала я вас, слышала! Я сегодня ходила к Мудрым – говорят: беременна. Спасибо! Сегодня еще две женщины должны прийти. Ты не против? Они придут на ужин, посмотришь, скажешь, будешь им помогать или нет. Вы не передумали насчет грессов? Может, все-таки забудете эту дурную идею? Чего вам там надо? Зачем?

– А мы тебе скажем. – В дверях показались три фигуры в капюшонах, надвинутых на голову. – Они хотят разрушить наш мир! Не больше, но и не меньше!

Одна из фигур вытянула руку и в спинке кресла, где сидел Слава, образовалась дымящаяся дыра, диаметром миллиметра два.

Вот только Славы там уже не было. Он столкнул со стула Леру, больно ударившуюся об угол шкафа и сам нырнул вбок, прикрывшись от следующего выстрела тяжелым столом. Вспышки, вспышки, вспышки – это вступили в действие остальные Мудрые. Слава метался между огней, мгновенно уворачиваясь от смертоносных лучей и продвигаясь к неподвижным фигурам у дверей комнаты. Тяжкий удар снес сразу двух Мудрых, третья пала от броска меча, который метнула Лера. Меч пробил грудь, и женщина захлебнулась в своей крови. Остальные вроде как были без сознания – впрочем, пощупав пульс, Слава, обнаружил, что из двух жива только одна. Второй он сломал шею.

Тирас сидела ошеломленная, белая как полотно. Она с ужасом взирала на Славу, ее губы прыгали, потом она с трудом проговорила:

– Что это было? Вы – кто?

– Хм… трудно тебе объяснить. В общем, если по вашим стандартам, я – Мудрый. И мне, похоже, пора быстро, очень быстро отсюда валить. И ей тоже.