14 мая рабочие компании «Сюд-Авиасьон» в Нанте захватили — по примеру студентов в Париже — свое предприятие. Захваты предприятий пошли по всей Франции как лесной пожар. Где захватов не было, там вспыхивали забастовки.

15 мая гошисты-студенты заняли театор «Одеон», сделав его дискуссионным клубом. Они навели порядок в изгаженной анархистами Сорбонне и даже назначили управляющий «оккупационный комитет» о пятнадцати человек. Хотя — насмотревшись на маоистских хунвейбинов — они меняли состав комитета каждый день. Чтобы его члены не подверглись «бюрократическому перерождению».

Гошисты заклеили университет, Латинский квартал и «Одеон» своими лозунгами:

«Запрещается запрещать!»,

«Будьте реалистами — требуйте невозможного! (Че Гевара)»,

«Секс — это прекрасно! (Мао Цзэдун)»,

«Воображение — к власти!»,

«Все — и немедленно!»,

«Забудь все, чему тебя учили — начни мечтать!»,

«Анархия — это я»,

«Реформизм — это современный мазохизм»,

«Распахните окна ваших сердец!»,

«Нельзя влюбиться в прирост промышленного производства!»,

«Границы — это репрессии»,

«Освобождение человека должно быть тотальным, либо его не будет совсем»,

«Нет экзаменам!»,

«Я люблю вас! Скажите это булыжникам мостовых!»,

«Все хорошо: дважды два уже не четыре»,

«Революция должна произойти до того, как она станет реальностью»,

«Быть свободным в 68-м — значит творить!»,

«Вы устарели, профессора!»,

«Революцию не делают в галстуках»,

«Старый крот истории, наконец, вылез — в Сорбонне (телеграмма от доктора Маркса)»,

«Структуры для людей, а не люди для структур!»,

«Оргазм — здесь и сейчас!»,

«Университеты — студентам, заводы — рабочим, радио — журналистам, власть — всем!».

К 17 мая захваты студентами университетов стали повальными, в руках рабочих оказалось полсотни предприятий. Стачки охватили телеграф, телефон, почту, общественный транспорт. Бастовали 10 миллионов человек. Казалось, все рушится. Рабочие требовали повысить зарплату и минимальную ставку оплаты труда, улучшить условия работы, соблюдать права профсоюзов.

Пытаясь что-то предпринять, власти 22 мая высылают из страны Кон-Бендита. В ответ в ночь с 23 на 24 мая гошисты учиняют в Латинском квартале «ночь мятежа». Начинаются схватки на баррикадах, загорается Парижская биржа. 24-го мая де Голль предлагает провести референдум об участии рабочих в управлении предприятиями.

Как гласят наши устные источники, решение на проведение всеобщей французской забастовки принималось в Москве, на самом высоком уровне. И если американцы только подтолкнули де Голля, Москва стала работать на его свержение, поставив ему первоклассную подножку. Люди в ЦК КПСС и в американском ЦРУ действовали рука об руку. Таким образом уничтожали человека, который мог изменить ход истории, причем в русских интересах. Верхушка советской компартии работала в данном случае на Америку.

Самое интересное, что перед СССР в то же самое время стояла задача подавления «Пражской весны» в Чехословакии (войска введут в нее в августе 1968-го) — и в данном случае нужно было помочь де Голлю разобраться с бунтами внутри страны. Но тут уж явная интеллектуальная зависимость советских верхов от Запада роль сыграла. (Это — отдельная тема).