Я в ответ сжал ее ладонь покрепче и повел дальше. Через несколько метров мы увидели на ветке сумку выпотрошенную и почти разорванную по шву. Я молча снял и протянул ее Тасе, но девочка отшатнулась, спрятала руки за спину.

– Брось, все равно ее не починить. Не хочу брать в руки после этих уродов.

Я размахнулся и зашвырнул несчастную сумку подальше в кусты, чтобы не была видна с дороги. Через минуту впереди показались домики поселка. Тася резко затормозила.

– Дальше я сама пойду – сказала она. – Дойду до следующего переезда, чтобы не столкнуться с братом. А ты возвращайся в дом и обязательно переоденься.

Я кивнул, но остался стоять на месте. Меня мучил вопрос, который я никогда бы не посмел озвучить. Но уйти, не зная ответа, было просто невыносимо. И кажется, Тася поняла, что меня волнует.

– Ты не думай, что я больше не приду, – сказала она и немного покраснела. – Приду, но постараюсь одна не ходить через лесок.

– Ладно, – выдохнул я.

Тася махнула в воздухе ладошкой и побежала вглубь поселка. Но через пару шагов остановилась, посмотрела на меня через плечо с почти веселой улыбкой и кивнула:

– Не бойся. Я знаю, что ты ни в чем не виноват.

И понеслась дальше.

А я вернулся в лесной домик все в таком же оцепеневшем состоянии. Когда часов в девять вечера стало ясно, что Ванька сегодня не появится, я, хоть и мучился от голода, был этому рад.

Промаявшись до полуночи от тревожных мыслей и голода, я все-таки заснул. И увидел Иолу.

Она здорово изменилась с тех пор, как я перестал ее видеть. Похудела, лицо стало еще более мрачным. Темные волосы, давно нечесаные, со сна стояли дыбом. И она по-прежнему была в больнице, все в той же палате. Я увидел, как она садится на кровати, стремительным движением набрасывает на плечи халат и идет к двери, шаркая ногами, низко опустив голову.

Вот так, глядя себе под ноги, Иола прошла мимо спящей на посту медсестры, свернула в закуток за столовой и замерла там. Губы сжаты так плотно, будто вовсе нет. Потом вдруг девочка разлепила их и произнесла, усмехаясь:

– А ты быстро бегаешь!

Почему-то эти слова меня ужасно разозлили, и я сказал:

– Хорош издеваться!

Она снова поджала губы. А я задал вопрос, который меня ужасно интересовал:

– Слушай, а откуда ты знаешь, что я сейчас тебя вижу?

– Очень просто, – хмыкнула Иола. – Раз ты сегодня смог услышать мой голос, значит, действие таблеток закончилось. Ужасные таблетки в этих больницах, после них неделями ничего нельзя видеть.

– А нам обязательно друг на друга любоваться? – спросил я. – Ты что, все это время наблюдала за мной?

– Ну, меня тоже одно время накачивали всякой гадостью. Через капельницу. А сейчас таблетки дают, но я давно научилась эту дрянь потихоньку выплевывать. Хотя, конечно, любоваться на тебя целый день – еще тот кошмар!

– Мне это не нравится, – пробормотал я. – Надо что-то с этим сделать.

– Что, например?

Я промолчал. Что я мог предложить? А Иола вдруг заговорила так громко и горячо, что я перепугался – не примчалась бы медсестра.

– Ты думаешь, я не старалась понять, почему это с нами происходит? Книжки доставала, у врачей выспрашивала! Нигде, нигде не описан такой случай, как у нас! Знаешь, что самое близкое?