Любопытство и недоумение заставляют ее войти. Она идет мелкими шажками, ей не по себе. Все вокруг выглядит таким застывшим, таким холодным…

Никого. Она уже готова выйти из дома, но вдруг замечает на вешалке знакомый серый плащ.

— Доктор? Вы тут? Это Алиса. Алиса Дехане.

Теперь она идет к прихожей, ей вдруг почудилось там какое-то движение. Ускоряя шаг, она поднимается на второй этаж.

Тонкий луч света пробивается из-под закрытой двери. Алиса зачем-то стучит, хотя понимает, что не дождется ответа.

Она решается войти.

Внезапно чья-то рука хватает ее за щиколотку. На полу лежит умирающий Люк Грэхем.

— Алиса…

Девушка наклоняется:

— Доктор!

Грэхем из последних сил тянет ее к себе. Он пытается что-то прошептать. Хватает ее за руку и окровавленным пальцем выводит на ладони алую букву «X».

— Сарай… Вы должны… туда…

Глаза закатываются, пальцы разжимаются. Он испускает дух. Алиса пытается приподнять его и видит, что он лежит в луже крови. На спине у него — глубокая рана.

Крик не успевает сорваться с ее губ.

При виде крови мгновенно происходит диссоциация сознания.

Алисы здесь больше нет.

Николя пятится назад и через секунду уже сидит, прижавшись к стене. Взгляд испуганно мечется по сторонам. Со скоростью ящерицы Николя заползает под кровать. Там он съеживается и начинает тихонько напевать с закрытыми глазами, сжимая и разжимая кулаки, словно разминает глину.

— Чтобы орехи домой принести, домой принести, домой принести. Чтобы орехи домой принести… Надо орешник сперва потрясти, сперва потрясти…

Николя кое-как приходит в себя, он всегда поет песенки, когда ему страшно, когда папа может разозлиться. С песенкой легче все вытерпеть. Заигравшись с ворсом ковра, он не замечает, как возле двери появляются две ноги, обутые в защитные бахилы.

Ноги в бахилах становятся по обе стороны тела Люка Грэхема, рядом с ножом, который валяется рядом с психиатром.

— Ну что, Николя, пойдешь ко мне? — спрашивает приглушенный голос. — Я отвезу тебя обратно на ферму. Если мы тут задержимся, знаешь, что может случиться?

Николя нервно почесывает несуществующую корку на коленке. Он не хочет, чтобы папа заставлял его стоять с тяжелыми книгами в руках или запихнул его одетым в душ и ошпарил.

— Ты кто? — спрашивает он, не выходя из своего убежища.

Под кровать заглядывает голова в черном капюшоне. Николя слабо улыбается.

— Я уже видел твой капюшон рядом с папулей из окна своей комнаты, правда?

— Правильно.

Николя расслабляется. Он показывает пальцем на труп Грэхема:

— Почему с ним такое сделали? Это же хороший дядя.

Рука в черной перчатке манит его из-под кровати. Вторая рука хватает тетрадку в сине-белой обложке.

— Потому что он это заслужил, он не слушался. Ну, давай пойдем. Нам уже пора уезжать.

Николя выкатывается из-под кровати и встает, наклонив голову, слегка согнув ноги. Мужчина медленно поглаживает его по подбородку, потом берет за руку и подтягивает к трупу. Потом достает из кармана карамельку чупа-чупс:

— Это тебе.

Николя неуверенно протягивает руку. Мертвец похож на кроликов, которых убивал папа. Мужчина поднимает руку.