Русанов переменить веру отказался и вместе с другими был отправлен на невольничий рынок в Бадестан, где его купил мельник по имени Юсуф. Почти год Капитон таскал мешки с зерном и мукой, гнул спину на приусадебных огородах и винограднике. Хозяин раба не обижал и относился к нему почти как к члену своей семьи. Парень окреп и даже стал подумывать о побеге. Ведь сказывали знающие люди, что венецианские негоцианты, скупающие за бесценок награбленное пиратами добро, иногда прячут в трюмах христианских невольников. И все бы хорошо, да, видно, не судьба… И однажды случилось то, что случилось: приглянулся статный юноша одной из трех жен хозяина, и стала любвеобильная Сафият заглядывать по ночам в сарай под камышовой крышей. Через месяц об этом донесли Юсуфу.

Неверную жену казнили по шариатским законам. Несчастную грешницу, будто столб, связали и вкопали в каменистую землю по самые плечи, оставив на поверхности только голову. И каждый правоверный вместе с проклятиями кидал в изменницу камень, взятый из тех, что горкой лежали рядом. Их приготовили заранее и с расчетом: не совсем большие (чтобы не убить отступницу сразу, а дать помучиться), но и не слишком маленькие (чтобы страдания не длились слишком долго). Такая же участь ожидала и молодого любовника, но Юсуф почему-то пожалел его и продал на городские каменоломни. С того времени прошло уже больше года.

Еще не рассвело, а муэдзин, забравшись на мусульманскую каланчу, все призывал правоверных молиться и чтить Аллаха. Красное чужое солнце уже подкрадывалось к людям, чтобы залить гранатовым светом набережную и озарить белые стены домов. И только в подземном жилище рабов было темно и сыро.

Капитон с трудом разомкнул усталые веки. За ночь он так и не успел отдохнуть, но пора было вставать – начинался новый день его невольничьей жизни.

Стальная громадина в две с половиной тысячи индикаторных сил уверенно пилила форштевнем сливовую синеву воды, застывшую в тихом безветрии мертвым стеклом. На белом, как виниловый лист, небе отпечаталась грязная клякса дыма, вылетавшего черной спиралью из главной и единственной трубы механического Геркулеса. Еще вчера пассажирское судно «Королева Ольга» оставило берег Одессы и вот теперь медленно вползало в Новороссийскую бухту, окруженную зеленью гор. Своими очертаниями пароход напоминал старинный корабль с высокими, наклоненными вперед мачтами и длинным бушпритом[3].

Клим Пантелеевич с супругой любовались открывшейся перед ними панорамой. Прямо по курсу одиноким заколдованным великаном смотрелся Даосский маяк. Приморский город раскинулся по всему склону возвышенности, увенчанной на вершине золотыми маковками Николаевского собора. Многочисленные хлебные конторы, всевозможные агентства, заводы и фабрики пестрели броскими вывесками, выведенными аршинными буквами: «Товарищество Макларен и Фрейншлет» – изделия, живущие дольше людей», «Русский стандарт» – лучшая выделка минеральных масел из сырой нефти». У самой бухты – домики так называемого французского квартала. Неподалеку – производственные корпуса Черноморского центрального пароходства. Здания статные, каменные, на века.