Дорогие Наташа и Саша!

Автор этой книги любит вас и рад случаю в этом признаться. Книга грустная, но автор повеселее.

Зыбкая мечта любого артиста, чтобы какой-нибудь автор, желательно хороший и желательно из друзей или в крайнем случае знакомых, вдруг сам сказал: «Я хочу для вас написать…» Обычно, наоборот, актеры умоляют авторов: «Напишите для нас». У меня с Михал Михалычем Державиным был такой период, когда Александр Гельман, а в ту пору он был одним из самых раскочегаренных драматургов, вдруг сказал: «Мечтаю написать для вас двоих пьесу. Но так как вы сами про себя все знаете, давайте вместе». Я удивился: «Как вместе?» «Вместе придумаем, что и про что, – сказал он, – а я напишу». И это были не просто слова. Мы работали. Мы работали в ресторане Дома актера, ресторане Дома литераторов, ресторане Дома журналиста, ресторане Дома кино и на различных загородных пикниках в течение шести лет. Было придумано огромное количество сюжетов и, не помню точно, но, кажется, даже написано Гельманом несколько начал первого акта – с последующим обсуждением второй или третьей сцены в очередном ресторане. Пьесу мы не написали, но ощущение творчества, доброжелательности, дружбы и необыкновенной благодарности за внимание большого драматурга к нашим скромным дарованиям сохранилось до сих пор. Когда сейчас – к сожалению, крайне редко – я встречаю Сашу, мы обнимаемся, вздыхаем и расходимся, ничего не сказав друг другу, потому что и так все ясно.

Шура! Со мной вместе!

Счастья нам обоим!

Хотя бы… хотя бы…

В этой стране хотя бы.

Урожайное время на юбилеи и даты. Мощность их неоднозначна. Из великих событий последнего времени – 100-летие Октябрьской революции и 85-летие Михаила Михайловича Жванецкого. Подумать только – мы с Мишей всего на каких-нибудь 17 лет свежее Октября.

Спохватились! Раньше надо было гордиться. Поздравлять человека с 85-летием – симптом психического расстройства. И вообще поздравлять надо нас – случайно оказавшихся его соотечественниками и даже друзьями.

В старой одесской гостинице «Аркадия» мы с Аркановым жили и писали какую-то очередную халтуру. Тогда на каждом этаже сидели коридорные, следили за нравственностью и невыносом пепельницы или полотенца. Как-то пришел к нам Мишка и спросил: «Вы видели, что стоит на столике у коридорной?» Мы сказали, что нет. Оказалось – мраморная табличка, на которой выгравировано: «Койка, не опло`ченная до 12 часов, считается свободной». Это означало: если ты после 12-ти там еще лежал, но не оплатил, тебе могли подложить новенького (а повезет, так новенькую). Я не увидел таблички, Арканов не увидел, а Жванецкий сразу заметил и зафиксировал. Эту табличку мы перед отъездом украли, и она при помощи пальцевой жеребьевки досталась Аркану. Где она сегодня, неизвестно.

Скольких Жванецкий вырвал из нищенства и спас от голодной эстрадной смерти! С монологом Жванецкого «Если бы я бросил пить» я прошел по стадионам, концертным залам, увидел страны и на заработанную валюту вскормил детей, внуков и сослуживцев.